На них были точно такие же штаны, что и у наших, в Архангельске: красные "колготочки" в черную клетку, расшитые всеми мыслимыми и немыслимыми кусками ткани различной формы.
На каждом кусочке – название группы либо изображение классовой борьбы.
Клепаные ремни, по нескольку штук в петельках.
Но одно делало их теми, кем они являлись точно, – огромные яркие ирокезы на головах.
Отметив такие особенности, он продолжал читать по мятому тетрадному листку, который он привез из Архангельска:
– Ай кэм фром Раша, ин ордэр ту лив хи, – он оглянулся, оценивающим взглядом прошелся по ближайшим домам и, видимо, не найдя для себя ничего интересного, уткнулся снова в листок, грустно вздохнув.– Ай хэв э литл мани. Ай хэв ноу плэйс ту лив.
Ребята стояли в недоумении. Он прекрасно видел это – гребаный интернет-переводчик, неужели нельзя было дать кому-нибудь, более грамотному, перевести?
Он глядел на них оценивающим взглядом, попутно до него допирало, что они уже давно все выкупили.
– И вы, я уверен, сможете мне помочь в этой прискорбной ситуации, – добавил он уже по-русски.
Затем он скинул рюкзак с плеча, неторопливо расстегнул «молнию» и вытащил ботл водки из рюкзака. Улыбнувшись, он сказал, вспомнив старую рекламу – в*дка, конектин пипл, чуваки!
Фото с яростного панк-гига на окончание лета. Свежий воздух, панк-рок, чад кутежа, угар. Короче, Архангельск дрогнул, но готов принять еще не один сейшн с участием веселых ребят, отплясывающих под гитарный нойз и гром ударной установки. Воспоминания обрывочные по естественным причинам.
Материал предоставлен общественно-политической газетой «Правда Северо-Запада», опубликовано 3.09.2014