Даже затесавшийся в лошадиную тусовку верблюд имел вполне северный облик, ибо носил роскошную пушистую шубу. Обычно верблюды вид имеют весьма высокомерный, но этот, что тусил в лошадиной компании напротив универмага, ей-богу, лукавым выраженьем физиономии больше походил на известного литературного персонажа Сеню Малину.
Пестроцветие колясок со спящими и бодрствующими юными пассажирами тоже украшало центр города. И, следует заметить, колясками управляли по большей части мужчины – счастливые отцы и гордые дедушки, что также, согласитесь, есть повод для радости. Вот пусть бы всякие «доброжелатели России», излаявшиеся на тему «русские мужики спились и кончились как подвид гомо сапиенса», заглянули в эту субботу на нашу Чумбаровку – онемели бы от разрыва шаблона!
…Приглушённые трели губной гармоники пробивались даже сквозь завесу жизнерадостной универмаговской рекламы. Ноги сами двинулись на живой звук.
Почти в самом конце пешеходной зоны, аккурат на фоне знаменитой нашей высотки, стоял человек с гитарой. Не просто так стоял – пел, заменяя вокализы переливами гармоники. Микрофон, подключённый к маленькому «комбику», живые гитара и губная гармошка, живой Артист, не казавшийся крохотным даже по сравнению с громадой высотки.
Почему с большой буквы Артист? Вовсе не по академичности вокала, не по выдающейся виртуозной технике исполнения – по той невероятно тёплой искренности, которую не купишь и не сымитируешь, если из глубины души не проросла.
Человек пел от души. Настолько от души, что две милые девчушки, сидевшие с мамой на скамеечке, спрыгнули с импровизированного «концертного кресла» и пустились отплясывать, так же – от души. И мама не стала их одёргивать и призывать «вести себя хорошо» - мама слушала…
Практически все прохожие притормаживали, многие останавливались, некоторые подпевали – но улыбались все. Невозможно было не улыбнуться.
Не потому, что тексты песен были какими-то особо юморными – разные были песни. А вот улыбку вызывала атмосфера, которую создал этот с виду совершенно обыкновенный мужчина с гитарой. Атмосфера домашнего джем-сейшна конца восьмидесятых – когда и «пузырь» по кругу, и гитара по кругу, и никакого нет плана и сценария, когда каждый поёт, что бог на душу положил, что на ум пришло, что только что родилось и ещё лишь готовится выйти в люди.
Подобные теплота и искренность бывают теперь разве что по окончании песенных фестивалей – когда уже все конкурсные композиции представлены на строгий суд, когда жюри огласило свои вердикты, когда вручены дипломы, призы и сувениры. Когда уже нет соперников – все равны, и лауреаты, и просто участники. Вот тогда-то и выворачивается наизнанку душа, и выныривает на поверхность сокровенное, то, что обычно стараются в повседневном бытии спрятать поглубже, оберечь от недоброго глаза, от слова злого…
Царила суббота, самое начало апреля – и поистине в тепле нежилась только душа. Воздух был всё же довольно прохладным – и кисти рук у музыканта заметно мёрзли. Но люди останавливались послушать – целыми семьями, с бабушками-дедушками, с разновозрастными детишками – и, думается, не мог себе позволить Артист прервать свой добрый песенный поток хоть на кратковременную передышку. Слушатели могли погреть ладошки аплодисментами, перчатками, да просто в карманы сунуть. Но гитару же в перчатках не обнимешь…
Человек пел. И для себя, и для всего города, и для единственного слушателя. С любовью и уважением творил свой ни в одной афише не объявленный концерт. В раскрытый гитарный чехол горожане складывали «гонорар». Тоже – не по прайсу, кто сколько мог. Олигархов не сыскалось, но само действо было очень показательным.
Детишки, по душевной своей непосредственности, тоже пытались поучаствовать в музыкальном действе, внести свой звук в общий аккорд – потому и старались попасть монеткой в другие монетки. Если удавалось извлечь «звяк» - счастье было полным и всеобъемлющим.
Серьёзные взрослые граждане старались пристроить бумажную денежку под стопочку монеток – ну, чтоб случайным порывом ветерка не сдуло да не унесло. (Странное ощущение, ничем не подкреплённое – однако очень отчётливо возникшее: а даже и сдуло бы денежку, вряд ли музыкант прервал бы песню, чтобы вернуть купюру в кофр. Скорее, юные слушатели отбили бы у воришки-ветра незаслуженную добычу).
Люди возраста более пожилого не бросали денежку на ходу – опускали бережно, в полупоклоне… как бы безмолвное «спасибо» за доброе настроение посылая музыканту. Тот, не прерывая песни, благодарил каждого наклоном головы.
Вот такой простой волшебник, повелитель времени – взявший да и окунувший субботнюю Чумбаровку в доброе, человечное, отчасти наивное творческое бунтарство середины восьмидесятых прошлого века, создавший в прохладном апрельском пространстве северного нашего города тёплый островок тех полузабытых джем-сейшнов…