Действующие лица:
Алсуфьев – экскурсант, губернский староста.
Годзиш – приезжий городской староста. Павленко – опытный политик. Юрков – молодой политик, но крупный историк. Ухин – также, как Юрков – историк (казачества на Севере). Лойченко – придворный писарь. Наседкин – вдумчивый прокурор. Волчков – милицейский начальник. Дятлов – импресарио, человеклегенда. Станулевич – борец с порнографией, опытный мытарь. <...> Гражданин северного города (город живёт Великим прошлым) тупо пялился в ТВ: «Губернатор сегодня провёл совещание с руководителями государственных СМИ», – важно сообщил телевизор. Житель северного города в ужасе уснул. Администрация области. «Овальный зал». На самом деле, зал полукруглый. Назван по типу овального кабинета, в котором Моника Левински орально ублажала Билла Клинтона. В нашем овальном, тьфу ты… всё пристойно: губернский староста и писари говорили о свободе. Алсуфьев: Не стоит использовать государственную газету для пропаганды своих личных убеждений… (В зале топором повисла тишина.) Лойченко: Ой, щас прольётся чьято кровь… Павленко (разряжая обстановку): Граждане справедливо указывают, что есть прекрасная улица Свободы. Годзиш: Предлагаю перейти к выездной части заседания. Павленко, организуйте… (Павленко погрузился в раздумья на тему, где взять экскурсовода. Из зала еле слышно улизнул Юрков – знаток истории города, автор исторической саги на дворовом телевидении). На фасаде ФИЛАРМОНИИ – аншлаг премьеры Драмтеатра «Завтрак у предводителя». Кто в губернии предводитель – всем ясно. Вопрос: кто будет на завтрак у предводителя? Павленко мучился догадками. Алсуфьев: Отчитайтесь, что здесь. Выступайте чётко, без воды. Юрков (встревая): Здесь очаг культуры. Корпоративы, государственные праздники, спектакли и похоронАА‑А… Алсуфьев ‑ Юркову: Ой, допоётся ктото у меня… Звезда эстрады Сумарокова (выскакивая на авансцену): Я готовлю гастрольный чёс по области. (И далее распэвно) «Диньдиньдинь, колокольчик звенит…» Наседкин Волчкову: Колокольчик… звенит…! Волчков: Не усложняйте. Театральная общественность оповещается, что худрук театра в очередной раз убыл к следователю. Алсуфьев: Юрков, продолжайте экскурсию. (Далее, на крыльце Краеведческого музея стоит Дятлов). Юрков: Это Дятлов – импресарио. Депутат 6‑ти созывов. На нём около 20 фирм висит – торговля, реклама, сводкиразводки. Сейчас активно изучает «Лесной кодекс». Готов рассматривать любые предложения. (В этот момент в музее чтото грохнуло…) Алсуфьев: Многолетний опыт хозяйственника мне подсказывает, что с таким грохотом падают только рога лося. Сколько лет не ремонтировали лося? Юрков: Мне 40,.. лосю на момент перевоплощения в экспонат было не менее 10‑ти. 40+10= 45, пять себе. Полвека: Сталина помнит… ремонта не помнит. Алсуфьев: Нам нужен новый музей, с новыми экспонатами и новой историей. Дятлов: Хочу заметить, что в музее недавно от исторической рухляди освободили угол. Я‑то знаю, для кого тут угол освободился. Знаю, но пока промолчу… Запущенный кривостволый сквер. За редкими деревьями виднеется свежепостроенный особняк, якобы епархиальный. Дискотечно: от стройки напрочь утанцевался покосившийся старый барак. Алсуфьев(до открытия рта Юрковым, указывая на сквер): Сразу видно: небрежное отношение к лесу – главному богатству. Ухин: Это иллюстрация к состоянию ЛПК: деревья повырубали, местность не облагорожена, а заколбашенные деньги вкладываются в недвижимость… т. е. в девелопмент. Волчков: Во‑первых, попрошу не выражаться. Во‑вторых, а не тот ли это Мишаполуцеллюлоза? Чтото мы его всё никак найти не можем… Наседкин: Какое странное место. Кажется, я в какойто газете читал про это… (записал в прокурорский блокнот: «перелистать подшивку «ПСЗ»). Алсуфьев: Многолетний опыт управления республиканским центром подсказывает: лось попал… попал в музей полвека назад. И с момента появления лося в поморском пантеоне я на этой улице – первый губернский староста. Что у нас дальше? Юрков: Далее у нас оффшор. Простите, «финансово‑экономический центр»: налоговая, банк, элитная новостройка. (В «оффшор» заезжает чёрный ЛендКруизёр. За рулём борец с порнографией Станулевич.) Станулевич: Повсеместный развал видели? Чем занимаются лесники – поняли? Не въехали только, где деньги? Деньги – здесь. Люди не хотят лишний раз беспокоить налоговиков и перечисляют налоги прямо на счёт в банк… разумеется, на личный счёт. А с личного счёта покупают элитные квартиры. Кстати, у меня был план… Наседкин: У вас БЫЛ план. У нас план ЕСТЬ. Годзиш: Пора показать губернскому старосте положительные стороны. Вот детский сад. Поскольку рождаемость в нашей области благодаря неустанному вниманию государственной прессы выросла, то мы в текущем году планируем освоить дополнительно 200 миллионов рублей на детские сады. (В блокноте прокурора появилась новая пометка.) После «оффшора» дорога исчезла. Осталось направление. Сбоку, по Новгородскому проспекту, движется сводный духовой оркестр УВД, следственного комитета и прокуратуры. Оркестр играет «Мурку». Все смотрят на оркестр. Пять раз горевший домик на Новгородском, 130 выпадает из поля зрения общественности. Манёвр удался. Свобода – великая сила: хочешь смотри – хочешь не смотри. Направление, которое должно было быть дорогой, окончательно превратилось в месиво. Алсуфьев: А город уже закончился? Уже началась деревня? Какой это район? Хочу услышать версии… Ухин: Мы очень долго боролись за сохранение уголка заповедного Архангельска. На Свободе мы проводим эксперимент… только вот люди мешают. Ходят тут, дорогу всю разбили. Есть предложение огородить заповедный уголок колючей проволкой. Кстати, будет символично: у нас край ссыльных. Юрков: Коллегаатаман, позвольте с Вами не согласиться: у любого города есть два лица… Одно из них – парадное… судя по всему, это не оно. Павленко: Да, это деревня. Это деревнясимвол. Мы – потомки Ломоносова. А Ломоносов, как известно, был из деревни. В канун 300‑летия Великого земляка хочу официально доложить о концепции… (Собравшиеся ошарашенно развернулись в сторону Павленко)… …мы творчески развили учение Ломоносова. Ломоносов ушёл и не вернулся. А мы, коренные поморы, своих корней не забываем. А наши корни – в свободе. Короче, это и есть окончательный вид улицы Свободы. Наседкин: Хочу заметить, я тоже знаток истории… или историй.. не важно. Впереди открывается вид на дом оберполицмейстера. Историческая справедливость требует сообщить, что Свобода в девичестве носила название улица Полицейская. Волчков: Граждане, я всё понял! Дом оберполицмейстера трэба вернуть хозяину. Алсуфьев: Куда я попал?! Ай, будь что будет, дальше тайги уже не сошлют. (Далее, обращаясь к Лойченко.) Срочно подайте объявление в газету «Вечерний Северодвинск». Диктую: на работу на ответственных должностях в сложных условиях многолетнего кризиса и разнузданного плюрализма требуются специалисты ЗПТ закалённые якутскими морозами ТЧК Очень жду ТЧК Алсуфьев ТЧК Кортеж губернского старосты рванул с места. Направление – СвободаФалагиКалининград. На подъезде к аэропорту Фалаги делегацию сочувственно провожала надпись: «Компания «Аэрофобия»: счастливого пути!» Житель столицы Севера проснулся и молвил: не понял, а Ломоносов тоже на Свободе жил? За окном на Троцком проспекте колыхался баннер: «Ломоносов – имя России». Важно включился поставленный на таймер телевизор. Надутый диктор с бегающими от суфлёра глазами обиженно гундосил: – Ломоносов в список BEST имён России не вошёл. – Опять всё прос*али! – взвопил житель северного и живущего Великим прошлым города.–Жена, пива! – У Годзиша спроси пива! – моясь холодной водой, завизжала жена из ванной. – В Архангельске будет установлен памятник Сталину, – завершил повествование надутый диктор ТВ. – Песец, – ответил телевизору житель и опять лёг спать. Спать – оно надёжней, чем жить. (Все совпадения – случайны. Материал предоставлен общественно-политическим изданием "Для умных людей ПравДА Северо-Запада". Номер от 2 ноября 2016 года.Действие I
Действие II
Действие III
Действие IV
ЗАНАВЕС
Пьеска – сон…)