«... Дождь панует в просторе нищем,
и липнут к кирзовым голенищам
бурые комья родной земли»
(стихотворение «Осень в Норенской». Иосиф Бродский. 1965 год)
Как всем известно, Иосиф Бродский был сослан в деревню Норенскую Коношского района Архангельской области. Жил в нашей области Иосиф Александрович недолго — 2 года. А сослан был за тунеядство. Это первое и, пожалуй, самое главное, что объединяет Аллу Валуйских с Иосифом Бродским.
Уже несколько недель жители Коношского района обсуждают продажу дома в деревне Норенской, где жил поэт Бродский. Кому мог понадобиться полуразвалившийся деревянный дом, состояние которого уже давно сошло на нет? Оказывается, счастливой обладательницей деревянных прогнивших брёвен стала Алла. Алла стАЛЛА. Рифмуется. Так вот, Алла Валуйских (та самая) стала собственницей дома, где 50 лет назад пребывал ссыльный Иосиф Бродский. Конечно же, Алла приобрела дом не без скандАЛЛА. Мы съездили на место происшествия в посёлок Коношу и выяснили подробности нашумевшей сделки.
Разумеется, всех интересует цена вопроса. Но позвольте об этом поведать чуть позже, а сначала о том, как она его (дом) заполучила, и зачем руководителю областного Агентства по печати и СМИ понадобился заброшенный дом в глухой деревне. Неужели Алла навсегда покидает Архангельск и на ПМЖ перебирается в обезлюдевшую деревушку Коношского района? Признаемся честно, когда нам довелось узнать о свершившемся, мы подумали, что Алла Валуйских увлеклась этнотуризмом. Была мысль, что она решила отстраниться от мира сего и податься в отшельники.
В посёлке Коноша корреспонденту «Правды Северо-Запада» удалось встретится с юристом районной администрации, несмотря на то, что день был выходным. Наше собственное наблюдение: Владимир Ильич Пашков — сверхчеловек, он всегда в работе, и в выходные, и в отпуск. Товарищ Пашков, который по роду профессии занимался вопросом купли-продажи дома в деревне Норенской, прояснил нам некоторые детали этого дела. От него мы узнали, что инициатива покупки домика, где жил Бродский, корнями уходит к самому Губернатору Орлову. По версии Владимира Ильича, Губернатор поручил решить проблему приобретения сооружения к 20‑му декабря 2012 года. Однако контракт был подписан только 26 (может быть, 27) числа декабря месяца. Точную дату юрист Пашков вспомнить не смог, но отметил, что миссия оказалась для него непростой — один лишь договор ему пришлось переписывать несколько раз, несмотря на то, что находился на момент его составления в отпуске.
Фамилию новой «властелины» товарищ Пашков вспомнил благодаря ассоциативному мышлению. Пашков, как и все мужчины, небезразличен к боксу, он дал нам понять, что знает боксёра Николая Валуева. А от Валуева до Валуйских — рукой подать. Владимир Ильич рассказал, что раньше этот самый дом хотели заполучить петербуржцы (впоследствии мы выяснили, что это были друзья Бродского).
Петербуржцы предлагали большую сумму (по нашей информации, около миллиона рублей). Как говорит товарищ Пашков, сделка не состоялась по причине того, что хозяйка не выходила с потенциальными покупателями на связь.
Нам удалось разыскать и поговорить с уже бывшей хозяйкой — Людмилой Красавиной, сейчас она проживает в посёлке Коноша. Ещё до встречи с Людмилой Владимировной нам из собственных источников стало известно, что на женщину оказывалось давление с целью продажи её персонального дома. Так это было или нет, мы спросили у неё самой, также поговорили о её семье, о Бродском и об истории домика в деревне Норенской.
Предлагаем вам расшифровку эксклюзивного интервью.
«Правда Северо-Запада»: Скажите, пожалуйста, что в районе рассказывают про жизнь Иосифа Бродского?
Людмила Красавина: Ничего такого хорошего. В документальных фильмах можно увидеть, что деревенские бабушки рассказывали, это Жданова Мария Ивановна. Она работала раньше на почте, а он приходил всё время звонил с почты, только там, в деревне, был телефон. И Бродский звонил оттуда в Питер. Она говорит: он как-то кинул мне такую фразу, что скоро вы обо мне узнаете и услышите, а я, говорит, ещё подумала: тунеядец, что мы о нём можем узнать хорошего? Знаете, я его не воспринимаю даже как поэта. У него стихи совершенно разные: что в Америке, и что когда он жил у нас. Разница большая, даже жанр разный. Когда он написал стихотворение «В деревне Бог живёт не по углам», местные его невзлюбили, на «красный угол» всегда молились, на иконы. Когда мне дом достался, ничего этого уже не было. Всё было пусто. Остался один стол да лавки, сделанные хозяином. Всё остальное уже привозное.
«ПС-З»: Скажите, этот дом какого типа — двухэтажный?
Л. Красавина: Нет, один этаж.
«ПС-З»: А сколько комнат?
Л. Красавина: Заходишь — прихожая. Есть печка. Две кухни сделано. Горница. Комната, отделённая шкафом, там кровать стоит. В этой комнате бабушка жила старая, свекровь. И дальше есть ещё спальня. Пятистенок — считается дом. Дом был большой и считался самым богатым. Сейчас уже всё разрушилось.
«ПС-З»: А Вы физическому лицу дом продали?
Л. Красавина: Они его купили, сказали, под музей. Но я не знаю, какому лицу. Женщина купила — спонсор.
«ПС-З»: А фамилию знаете?
Л. Красавина: Фамилию не помню.
«ПС-З»: Случайно не Валуйских?
Л. Красавина: Да.
«ПС-З»: Алла Валуйских?
Л. Красавина: Да-да. Алла. Объяснили мне, что она спонсорскую помощь оказала (оказАЛЛА — прим. авт.). А Чеплагина (прим. автора — главный редактор газеты «Коношский Курьер») была её доверенным лицом.
«ПС-З»: Вы не знаете, в доме потом экспозиция будет или что?
Л. Красавина: Музей. Они мне сказали, как музей. Но я смотрела по документам, там написано: для ведения личного подсобного хозяйства (прим. автора — наверное, Алла Валуйских хотела разводить кроликов или поросят, предварительно сняв накладные ногти). Так я не знаю, что у них там будет, даже не в курсе. Я им предлагала: если бы мне кто-нибудь помог, то можно было бы самим что-то открыть. Но у меня уже нет такого желания, ни у детей, ни у меня. Может быть, первое время поездит кто-нибудь, а потом всё свернётся.
«ПС-З»: Говорят, что на Вас оказывали давление?
Л. Красавина: Ну, они как давили — они под музей хотели его выкупить. Я сначала им предложила, а у них денег нет. Они хотели, чтобы чуть ли не в дарственную я им отдала. А я не такой уж богатый человек, чтобы имущество раздаривать. Тем более деньги-то сейчас тоже нужны. Дочка строиться начала, если уж там ничего, так хоть тут бы какая недвижимость у них была.
«ПС-З»: Как Вы думаете, это перспективный проект с музеем?
Л. Красавина: Я думаю, если сделать Русский Музей, так может быть. А если связать это с Бродским, так не пойдёт. Сейчас в последнее время его сторонников стало мало, потому что начали узнавать о его прошлом. Такому человеку не нужно делать здесь музей. Тем более, он прославился не у нас, а в Америке. Почему у нас в трудную минуту ему не помогли? Мне кажется, просто кто-то хочет сделать на этом деньги. Вот и всё. Я так думаю, это моё личное мнение, а как люди подумают — я не знаю. Двенадцать лет назад это можно было бы всё восстановить, единственное, что пол в маленьком домике нужно было приподнять. А сейчас и стена перекосилась...
«ПС-З»: А у Вас у самой дом был в дарственной?
Л. Красавина: Да, в дарственной. Он у нас шёл по наследству: от предков к предкам.
«ПС-З»: Через сколько поколений он перешёл?
Л. Красавина: У нас вышла мамина тётка замуж за хозяина — Пестерева Константина. Потом маме переписала. У нас, как говорится, вся родня взаимосвязана. Обещали, что когда будут делать музей, восстановят наше семейное древо. И будут нас приглашать на мероприятия.
«ПС-З»: Скажите, сколько всего домов в Норенской? Это большая деревня?
Л. Красавина: Не сказать, чтобы очень большая. Домов, может, 15-20. Сейчас вся деревня уже вымерла. По-моему, живёт один освободившийся «зек». Ни одной бабушки уже нет. По их разговорам, что он (прим. автора — Бродский) сидел здесь за дело, работать не хотел. Скот пошлют пасти — он всё стадо распустит. Отправят копать — у него сразу же все руки в мозолях, он на второй день уже отказывается. Бабушки все его помнили. Но ничего хорошего от бабушек я о нём не слышала.
В отдельном разговоре мы спросили Людмилу Владимировну о цене, и она ответила, что это «секрет фирмы», но рассказала нам ещё одну немаловажную подробность. А именно: некая Попова Галина Афанасьевна из отдела культуры «районки» крайне культурно советовала хозяйке поскорее избавиться от дома. А теперь давайте подумаем: с чьей подачи действовала Попова, и в чьих интересах могло быть психологическое давление на хозяйку, если в итоге дом оказался в собственности Валуйских? Мы прекрасно понимаем Аллу Васильевну, отметим, что покупка дома не была её прихотью или долгожданным приобретением. Со стороны Правительства Области это было спонтанное решение, к тому же темой интересовался сам Губернатор Орлов, а Валуйских просто подхватила его инициативу и довела дело до конца.
После этого разговора наши предположения насчёт того, что Алла Васильевна Валуйских планирует переехать в Норенскую, развеялись. А жаль. Полагаем, что единственный сосед был бы рад знакомству с миловидной особой. Но мы поняли, что для Валуйских приобретение дома в Норенской — лишь поручение начальства, пусть даже и неслужебное/неформальное.
Вернёмся к цене. Из других не менее достоверных источников мы выяснили, что стоимость домика равнялась порядка трёхсот тысяч рублей. Допускаем небольшое отклонение. Но не так важно, 300 или 400 тысяч отдала Валуйских, главное — что на порядок меньше миллиона. Согласны, госпожа Валуйских? И мы согласны. Итак...
Не кажется ли вам странным, что когда человеку предлагают продать дом за миллион рублей, он отказывается, но потом соглашается на сумму гораздо меньшую (предположительно — 300 тысяч)? Как можно было убедить человека за 300 тысяч продать то, что он не хотел уступать за миллион? Быть может, Алла Валуйских со товарищи обладают способностью гипнотического внушения? Но мы больше склоняемся к версии что Алла и люди, с ней аффилированные, просто умеют правильно поговорить, сделать человеку предложение, от которого он не сможет отказаться.
Хотелось, чтобы статья получилась максимально насыщенная и объективная. Поэтому чтобы рассмотреть историю с разных ракурсов, мы попросили ответить на наши вопросы одну из самых авторитетных персон на юге области — Главу Коношского района Олега Геннадьевича Реутова.
Диалог получился следующий.
«ПС-З»: Олег Геннадьевич, нас интересует сделка, которая касается продажи дома, где жил Иосиф Бродский в деревне Норенской. Знаете ли Вы подробности?
О. Реутов: Подробностей я не знаю. Но эта история длится уже лет 6-7. Долго не могли договориться с наследницей. В этом году подключилась Областная Администрация, и, насколько я знаю, вопрос уже решён. У нас недавно был министр культуры Востряков, но, к сожалению, сам я на месте отсутствовал.
«ПС-З»: Надо понимать, что курирует эту тему Губернатор?
О. Реутов: Губернатор к нам тоже приезжал летом, в августе месяце. Ему показывали строение, его заинтересовал тот факт, что в нём жил поэт Бродский. Впечатления дом, конечно, не произвёл. Сейчас он находится не в лучшем состоянии.
«ПС-З»: Скажите, пожалуйста, как дальше планируется эксплуатировать дом?
О. Реутов: Все варианты давно обсуждаются. Приоритет отдаётся тому, что это будет дом-музей. Сейчас интерес к дому возрос. На данный момент составлена смета на реставрацию, стоимостью 5 млн. 700 тыс. рублей. Смета была разработана ещё в 2010 по инициативе Мильчика, одного из друзей Бродского.
«ПС-З»: Как Вы считаете, насколько этот проект будет перспективен?
О. Реутов: Он будет перспективный, если туда будут вкладываться деньги. Вряд ли он сможет самоокупаться. Естественно, нужны будут бюджетные ассигнования.
«ПС-З»: Сейчас объект в районной собственности?
О. Реутов: Я сейчас не скажу, в чьей он собственности, так как не был свидетелем купли-продажи.
Также мы смогли пообщаться не только с продавцом, то есть с хозяйкой, но и с покупателями. Мы вышли на связь с доверенным лицом Аллы Валуйских. Это та самая Чеплагина. Любовь Чеплагина. О Чеплагиной кроме того, что она занимает должность главного редактора «Коношского Курьера», известно немного. Отметим, что «Коношский Курьер» — газета, подконтрольная Агентству по печати и СМИ. Также мы узнали музыкальные предпочтения госпожи Чеплагиной — это группа MODERN TALKING. Так как полное или почти полное представление о сложившейся истории у нас уже было, у Чеплагиной мы хотели уточнить одну лишь деталь, которую она как доверенное лицо не могла не знать: зарегистрировало ли ФРС куплю-продажу дома в Норенской? На что Любовь Николаевна ответила: «Да, зарегистрировали». Уточнив у Чеплагиной дату, мы узнали, что договор был зарегистрирован ФРС в середине января.
А это значит, что мадам Валуйских теперь официально считается собственницей дома. Что ж, поздравляем, Алла Васильевна!!! Мы надеемся, что благодаря нашей публикации приобретение Валуйских получит широкий общественный резонанс, и по этой же причине сама Алла Васильевна не забудет пригласить коллектив «Правды Северо-Запада» на новоселье. Мы, конечно, не напрашиваемся, но от предложения бы не отказались.
Ну а если дело всё-таки развернётся иначе, и дом будет использован как музей, то репутация его испортилась ещё до того как он открылся. Кстати, в Коношской районной библиотеке есть выставка, посвященная Иосифу Бродскому. Что делать с ней, если откроется музей в Норенской? Надеемся, что её додумаются перенести в планируемый новый музей. Иначе она будет простаивать. На самом деле ещё неизвестно, что будет простаивать: новый дом-музей в Норенской или мемориальная комната, посвященная Бродскому, в районной библиотеке. А может быть, и то, и другое.
Полагаем, что нужно отдельно остановиться на вопросе пребывания Бродского в Коношском районе. Думаем, никто не станет оспаривать, что Иосиф Александрович жил в Архангельской области принудительно. Это общеизвестный факт. Он к нам приехал не по своему желанию, тем более не был уроженцем Коношского района. Человека в Архангельскую область сослали, приговорив к принудительным работам.
Предположим, откроется дом-музей в Норенской, куда будут вбуханы немалые средства; мы даже осмелимся предположить, что будет создана туристская инфраструктура. Как раз на это и работает сейчас Валуйских. Если будут вбуханы деньги, нужно будет позаботиться о том, чтобы они были выделены не зря, соответственно, нужно будет возможными и невозможными способами привлекать туристов. Ведь правильно мы рассуждаем? Конечно, правильно. Предположим, приедут туристы из других регионов, иностранные группы. Что (а главное — кто) им будут рассказывать о Бродском? Родился в Ленинграде, был Нобелевским Лауреатом, жил и творил в США. У путешественника, приехавшего посетить музей Бродского, возникает справедливый вопрос: а здесь-то что он делал?? Экскурсовод же не будет врать, она скажет: а сюда он был сослан, на каторгу отправлен. Если Правительство области считает правильным позиционировать регион как место для изгнания, для каторги, грош цена такому Правительству. Честно сказать, мы это знали и раньше, но сейчас удостоверились ещё раз.
От истории не уйдёшь. Безусловно, мы должны помнить и Бродского, и Лихачёва, и Солженицына. Как бы к ним ни относились отдельно взятые личности. Но что было бы, если бы современники каждый случайный поворот в жизни того или иного выдающегося человека преподносили бы как «достояние республики» (не за бесплатно, разумеется). Что бы было, если бы на каждой узловой станции сооружали памятники в честь случайно заехавшего деятеля искусства? Как бы люди воспринимали творчество, если имя каждого творца использовали бы как торговую марку? Обесценились бы эти великие имена. Потеряли бы свою настоящую ценность и значимость. Зачем вам музей? Пожалуйста, можно выделить деньги на издание сборника стихов Бродского и подарить его школьникам, студентам. Хуже бы точно не было.
«Правда Северо-Запада» от 06.02.2013 г.
Иллюстрация к материалу: Франсиско де Гойя. Серия "Капричос". И до смерти...