Для начала давайте вспомним великого режиссёра Константина Станиславского, его принцип воплощения роли – действия в предполагаемых обстоятельствах. То есть, ставим себя на место героя – и пляшем от этой печки. В смысле, продумываем, а как бы я поступил в данной ситуации.
Предположим, что вы сидите в своём офисе, который честно арендуете и за который аккуратно платите, делом занимаетесь, планы тактические и стратегические продумываете. Отворяется дверь, заходит ваш хороший знакомый в сопровождении двоих незнакомых мужичков – и вам предлагают пойти погулять, ибо ваше присутствие в своём собственном офисе неким образом нежелательно.
Предположим, вы, из уважения и доверия к вашему приятелю, таки офис покидаете и идёте себе «погулять», параллельно раздумывая, что за фигня, собственно, на вас свалилась. Возвращаетесь через некоторое время – в офисе всё вверх дном, ящики столов выдвинуты, натоптано, разбросано – плохо всё. И тут до вас доходит – обыск, что ли, произвели в ваше отсутствие?
Ваши действия в предполагаемых обстоятельствах? Ну, чисто по Станиславскому?
Самое естественное – звонить в полицию, ставить в известность прокуратуру, никого не впускать и не выпускать (а вдруг чего-то важное пропало?), на фото и видео всё зафиксировать до прибытия правоохранителей. Ну, так как-то, да?
У людей с нормальным мышлением вопрос возникнет сразу: пардон, а что за бредовые обстоятельства вы мне предлагаете? Обыски, осмотры и прочие действия в вашем офисе, жилище, автомобиле, на дачном участке – это строго регламентированные законом действия, которые не могут быть произведены без вашего согласия и участия.
Но дело в том, что этот бред реально имел место утром 8 июня текущего года в офисе Ассоциации молодых журналистов Севера, на Шубина, 3, офис 47. Именно так всё и происходило: в сопровождении двоих незнакомцев (не представившихся хозяину офиса Олегу Плахину, руководителю Ассоциации) в помещение проследовал главред «Правды Северо-Запада» Илья Азовский, после чего Плахина и прочих молодых журналистов вежливо попросили погулять некоторое время. Азовский, вполне спокойный, пошутил – мол, товарищи при вас стесняются…
Ну, что было дальше – наши постоянные читатели в курсе. Дальше было «дело», многочисленные «технические ошибки» в документах следствия, ходатайства и жалобы адвокатов Ильи Азовского. Лишь немногие из адвокатских ходатайств были удовлетворены следствием в добровольном, так сказать, процессуальном порядке. Иные ходатайства следствие госнаркоконтроля удовлетворяло лишь после прокурорских «пинков». В итоге, кое-как приблизились к моменту ознакомления с материалами дела и доказательствами по нему.
Стыдно сказать, но… «чем дальше в лес – тем толще партизаны».
Основные документы, в свете рассмотрения их через строгую призму законности, выглядят как недопустимые доказательства. В частности, протокол обследования помещения. С этим документом, граждане, получаются вообще полные мрак и непролазность.
«Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» - это оперативный осмотр жилых и служебных помещений, транспорта и других объектов в целях поиска следов преступной деятельности, орудий совершения преступления, разыскиваемых преступников, а также получения другой информации, необходимой для решения задач оперативно-розыскной деятельности (ОРД). Обследование может носить гласный и негласный характер.
С негласным – всё понятно. На то оно и негласное. Гласное же обследование осуществляется исключительно с согласия владельцев осматриваемых объектов. Осмотр помещений, принадлежащих организациям, производится в присутствии представителя администрации этой вот конкретной организации – это чётко прописано в ч. 6 статьи 177 УПК РФ.
Юридическое лицо – общественная некоммерческая организация Ассоциация молодых журналистов Севера. Её представитель (руководитель и законный арендатор офисного помещения) – Олег Сергеевич Плахин. Копию постановления, подписанного бывшим начальником РУФСКН России по Архангельской области В. Сафьяновым 8 мая 2015 года, под роспись вручают ровно через месяц… главному редактору «Правды Северо-Запада» Илье Азовскому почему-то. (Напомним, адрес редакции – г. Архангельск, ул. Шабалина, 19/1, офис 13).
То есть, «чужого дядю» письменно и официально извещают о производстве ОРМ в чужом офисе, а законного представителя юридического лица (господина Плахина) почему-то погулять отправляют.
И производят так называемый «осмотр» в отсутствие хозяина офиса, на голубом глазу нарушая нормативные требования. При этом элегантно подменяют понятия – и под видом осмотра (обследования) производят самый натуральный обыск.
Чем одно от другого отличается? Осмотр, как выше сказано, дело добровольное. То есть, оперативники имеют право лишь вежливо попросить вас открыть шкафчик, выдвинуть ящик стола с целью обозреть его содержимое, показать требуемую документацию, открыть багажник автомобиля и т.п.
Обыск – мероприятие принудительное, проводится исключительно в рамках уже возбуждённого уголовного дела и на основании мотивированного постановления следователя (ч. 2 ст. 182 УПК РФ). Вашего согласия в данном случае закон не требует. Более того, если вы не желаете отпирать дверь или сейф, то правоохранители могут не церемониться с вашей собственностью – и дверь вправе вышибить, и сейф автогеном распанахать.
Обследование и обыск представляют собой совершенно разные юридические действия, в силу чего при обследовании не могут использоваться методы выявления имущества, используемые при обыске, то есть принудительное, помимо воли граждан, изъятие чего-либо невозможно.
Протоколы следственных действий (в том числе и осмотров) допускаются в качестве доказательств лишь тогда, когда полностью соответствуют требованиям, которые предъявляет Уголовно-процессуальный кодекс.
Напротив, если результаты оперативно-розыскной деятельности, закреплённые соответствующим документом (протоколом в данном случае) состоят из сплошных «технических ошибок», их в процессе доказывания запрещает использовать статья 89 УПК РФ.
Любой грубый ляп в своей работе сотрудники госнаркоконтроля с готовностью объясняют «техническими ошибками». Ну, подумаешь, в постановлении о проведении ОРМ адрес редакции «Правды Северо-Запада» указан неверно – явились-то обыск учинять на Шубина, как в постановлении начальник написал. А то, что обыск учинили в чужом офисе, без согласия и присутствия хозяина – это ерунда. Мелочь. И что в протоколе адрес проведения обыска вообще левый прописали (ул. Суворова, 3) – это «техническая ошибка».
Специалисту, проводившему фото- и видеосъёмку, не разъяснялись его права и обязанности – это тоже, наверно, «техническая ошибка». Ну, так сильно спешили отчитаться перед вышестоящим руководством, что попросту пренебрегли требованиями закона. Не в первый раз (и, вероятно, не в последний).
Время проведения личного досмотра, зафиксированное в протоколе, существенно отличается от времени, зафиксированном в процессе видеосъёмки. Тоже «техническая ошибка»? А кто конкретно и в чём именно накосячил? Это – внутреннее дело и покрытая мраком тайна нашего наркоконтроля. Наверно, видеокамера у них какая-то особенная – что хочет, то и пишет.
Фототаблицы, приобщённые к делу, тоже кое-что содержат «ошибочное». В момент задержания Азовского и находившегося с ним гражданина К-ва (который таинственным образом превратился в свидетеля) пакет, из которого впоследствии извлекли кое-что, законопослушными гражданами не хранимое, находился в руках того самого «свидетеля». И это отчётливо зафиксировала видеозапись задержания. А на фотографии запечатлён с этим пакетом Илья. Ему же и «пристрочили» те самые предметы в качестве вещественных доказательств. Это тоже «техническая ошибка» или технично проведённая подмена?
Есть в арсенале оперативников и такое мероприятие – негласный опрос. Вроде бы, сидят себе люди (сотрудники и задержанные), мирно и задушевно беседуют – а разговор пишется, пишется… Однако при этом гражданина не предупреждают, что всё, им сказанное, может быть против него использовано. И правильно, что не предупреждают – закон не велит должностному лицу такие «доказательства» использовать (к делу приобщать, в суд предоставлять).
Но расшифровочку «задушевочки» можно передать следователю – пусть напрягает извилины, придумывая, как доказать то, что гражданин душевно изложил оперативнику при негласном «опросе». Трендёж, как говорится, к делу не пришьёшь.
С точки зрения закона, гражданина не вправе плющить, если даже тот задушевно поведает, что именно он заказал или «исполнил» Немцова. Гражданин в подобной беседе может «признаться», что с пелёнок курит спайсы, например. Или – что именно он убил ту самую Лору Палмер. Выпрыгните из шкуры – но ДОКАЖИТЕ, что гражданин реально совершил то, о чём в милой беседе поведал.
Такой негласный опрос проводили с Азовским двое оперативных сотрудников в немалых чинах. В ходе «задушевочки» была затронута тема, содержащая гостайну. Ничтоже сумняшеся, доблестные правоохранители расшифровку рассекретили, а следователь приобщил этот материал к делу. И психиатрам на исследование предъявляли, и вообще – допустили раскрытие гостайны среди теперь уже трудноопределимого количества лиц. Это по недомыслию совершено – или, наоборот, с умыслом?
Ранее сторона защиты требовала признать расшифровку негласного опроса недопустимым доказательством. Ходатайство адвокатов в очередной раз отфутболили. Теперь же адвокаты Леонид Кожевников и Оксана Грушецкая обратились в Генеральную прокуратуру, ФСКН России и в ФСБ. Подробнее об этом читайте здесь.
Материал предоставлен общественно-политическим изданием "Правда Северо-Запада"