Архангельск. Областная научная библиотека имени Добролюбова. После обеда. Художник, мыслитель и писатель Дмитрий Трубин презентовал написанную им самим и им же проиллюстрированную книгу.
Он был чуточку взволнован. Ибо, мастер.
Мастер всегда пребывает в волнении — неважно, первое творение представляет массам, или уже сотое. Приступает к сотворению в первый раз, или в сотый.
Нет волнения — нет и мастера. Есть волнение, значит мастер жив.
Он выглядел усталым, но счастливым. А как должен ещё выглядеть мастер, который представляет миру свой шедевр. И неважно — первый ли шедевр, или сотый.
Ибо, для мастера окончание одного шедевра — это первая ступень к сотворению следующего.
Трубин явно вдохновлен, открыт, прост в общении. Как прост любой мастер. Ибо, душа мастера всегда открыта…
У знатоков-книгочеев есть поверье — открой 99-ую страницу новой книги и начни читать: вштырит — твоя, не заденет струн души — клади на полку.
Корреспондент ИА «Эхо СЕВЕРА» открыл. На 99-й странице не оказалось текста. Там была иллюстрация.
Трубин именно иллюстрирует книги. Слово иллюстрирует для него принципиально. Нарисованное им — творение, а не дизайн. Нарисованное им имеет смысл. Такой же равнозначный, как и текст.
— Книга без иллюстраций, как и наоборот — творение не полноценное, — сказал Мастер. — У меня же все гармонично.
С открытой 99-й страницы повеяло сентиментальностью и разумом. Значит, свезло…
Свезло держать в руках шедевр. Впрочем, у Трубина иначе не бывает — будь-то полуэротическая серия картин «Из жизни гвоздей», или грандиозная серия о событиях на Лысой горе 2-х тысячелетней давности, а как великолепны полотна с ликами его музы, любимой супруги — держательницы его домашнего очага, очей художника очарования.
Чем-то рисунки в книге «Хиза и Брамбуляка» по стилю напоминают мультик «Ёжик в тумане» — им умиляются все: олигархи, зэка, дети, поэты, гопники, барышни — вся великая страна и всё смотрящее зарубежье.
Потому что мультик искренний. Очень искренний, до глубины души, до слез умиления, до самых тонких фибр сознания.
Вот и Трубин искренен во всем — в рисунках, полотнах, книгах, рассуждениях. Задумчив взглядом, быстр в работе, тверд в убеждении, что его труд всегда востребован. Ибо, гений.
Да, Гений, а что тут стесняться.
Эту книгу Дмитрий писал 20 лет. Росли его дети, утолщалась рукопись. Дмитрий, при этом, не уходил из детства. Выходил — да, но ненадолго, но потом снова возвращался в детство.
Так и писалась книга. Писалась, писалась. Писалась, писалась. А потом, раз — пришло вдохновение и быстро, воодушевленно, будто водопад с гор — пошло художественное творчество.
И когда труд подходил к завершению (концу не говорится, поскольку конца у настоящего художника не бывает)…
Когда оставалось совсем чуть-чуть, Дмитрий понял, что надо издавать.
Рука сама потянулась к телефону, пальцы быстро и уверенно набрали заветный номер…
— Здравствуй, Дима.
— Здравствуйте Владимир Ярославович.
Это был Крупчак. И Крупчак настоящий — всё тот-же, которого Дмитрий знал и по молодости: общительный, сентиментальный живой. Но уже дедушка.
Он не стал задавать лишних вопросов, просить зачитать в лицах.
Трубин — это само по себе и оценка качества и высочайший стандарт художественности, и сентиментальность — чувство столь редкое в наше время.
Так книга увидела свет и сейчас будет радовать детишек и их родителей. Всех взрослых, не потерявших чувственность будет радовать. Ибо, если к детской книге тянутся руки взрослого, то это значит, что книга хорошая и взрослый — он человек.
Вот так просто формулируется аудитория. Книга Трубина для людей.
Просто Брамбуляка Трубин говорил со своим чилдреном Хизой. А книга писалась сама. Не придумана, не натянута.
От того и проста. От того и жива.
А теперь слово Мастеру.
Могущий читать — да прочтет, могущий только смотреть — да просмотрит.
Предлагаем два варианта беседы с мастером: печатный и видео. В добрый путь с Хизой, Брамбулякой и Нашим Трубиным…
P. S. Ну, а следующим шедевром Трубина станут Норвежские страшные сказки. Кто в них будет троллем Дмитрий сказал в кулуарах презентации: «ты, Илюха» — молвил Мастер, обращаясь к главному редактору «Эхо СЕВРА» Илье Азовскому.
Азовский от счастья потерял дар речи, но спохватившись, перефразировал Шекспира: «С ваших рук, хоть троллем быть готов я».
Далее — стенограмма беседы журналистов и Мастера:
Корреспондент ВГТРК: «Поморье»
— О чем эта книга, что там за истории и кому они могут быть интересны?
Дмитрий Трубин:
— Это сказочная книга, персонажей которых зовут Хиза и Брамбуляка. Про имена ничего не могу сказать, они появились 22 года назад, и я уже не вспомню, как они появились. Так или иначе, они появились давно и теперь ожили.
На самом деле, истории крайне автобиографичны. Я, как чукча — что вижу, то пишу. Иносказательно описаны мои взаимоотношения с дочкой и женой. Они себя видят в Хизе, я себя в Брамбуляке. Нам весело, надеюсь, что и читатели тоже повеселятся.
Корреспондент ВГТРК: «Поморье»:
— Эта книжка только для малышей?
Дмитрий Трубин:
— На самом деле нет, может быть, я какой-то нравственный урод, но я страшно люблю детскую литературу. Я люблю ее читать и перечитывать. И, как теперь говорят, меня вштыривает. Получилось так, что я с детства вырос в семье, где имели представление о литературе, с детства прививали вкус к качественному чтению.
На самом деле, можно ведь читать любую ерунду, а выбрать то, что действительно достойно чтения может не всякий.
Корреспондент ВГТРК «Поморье»:
— Если прочитать вашу книгу, то чему можно научиться?
Дмитрий Трубин:
— На самом деле многому… Жизни … да даже если и не научатся… Литература не всегда пишется, чтобы учить кого-то. Получить некие представления, увидеть себя, узнать себя в Хизе и Брамбуляке. Я думаю, что очень многие узнают себя в этих персонажах, даже боюсь, что каждый.
Эта книга о простых человеческих ценностях. Пусть это Хиза и Брамбуляка, они такие же человечки, хоть и лесные.
Корреспондент ВГТРК «Поморье»
— Кто сможет прочитать эту книгу и где ее можно будет найти?
Дмитрий Трубин:
— Прежде всего, в библиотеках, ну и счастливые работники Титана и АЦБК, которые получили эти книги.
Илья Азовский:
— А простые граждане где могут ее приобрести?
Дмитрий Трубин:
— Купить ее, к сожалению, невозможно, она не продается…
Илья Азовский:
— В смысле? Как Джоконда?
Дмитрий Трубин:
— Почти, но мы-то знаем, что Джоконда однажды продавалась. Просто когда-то ее вовремя купили.
Илья Азовский:
— То есть своим произведением вы Джоконду переплюнули?
Дмитрий Трубин:
— Илья, конечно переплюнул. Безусловно. Вы ждали этого ответа? Да, я переплюнул Джоконду. Там есть целая глава «Мона Лиза», посвященная знаменитой картине, так что даже не читая, ты своим журналистским оком смог прозреть целую главу.
Алексей Липницкий, «Бизнес-Класс»:
— Но у Леонардо не было такого спонсора.
Дмитрий Трубин:
— У Леонардо были другие великолепные спонсоры. Банкиры, меценаты, князья…
Алексей Липницкий, «Бизнесс-Класс»:
— То есть, традиции живы?
Дмитрий Трубин:
— … Папы римские, Цезарь Борджиа, и так далее.
Илья Азовский:
— В те времена просто не было целлюлозобумажных комбинатов.
Дмитрий Трубин:
— Вот это была беда, но на самом деле, бумагу уже варили вовсю.
Илья Азовский
— Чисто творческий вопрос. Как художник художнику, что сложнее было: писать текст или рисовать?
Дмитрий Трубин:
— На самом деле и то и то приносит удовольствие, но поскольку тексты я пишу в течение двадцати лет, а рисовал месяца 2-3, то могло показаться, что рисовать было легче. Может быть так, а может и нет. Я сам не знаю.
Илья Азовский:
— 20 лет?!
Дмитрий Трубин:
— Ну, тогда я НАЧАЛ писать. Я возвращался, время от времени дописывал какие-то сказки, а где-то года два назад я дописал сказки, которых не хватало до книжного формата. Развил тему и завершил книгу.
Илья Азовский:
— Мы помним вас еще по «гвоздям», по «лысой горе». То есть все ваши творческие изменения, как художника, отразились в этой книге.
Дмитрий Трубин:
— Конечно, в литературе - нет, не отразилось. Потому что литература или то, что я делаю в литературе, это не так сильно преломлялось, как моя живопись. Я себя чувствую художником, а не писателем. Просто в русской и советской традиции огромное количество художников детской книги писали тексты для детей и собственные книжки. Мне хотелось быть в этой традиции. И мне кажется, что я в это русло вошел.
Илья Азовский:
— И, все-таки, вы взрослый, состоявшийся человек, который занимается творчеством для детей. Вы кто-то типа Юза Алешковского, он для вас был творческим прототипом?
Дмитрий Трубин:
— На самом деле, нет. Конечно, я люблю Юза Алешсковского. Хотел сказать, что я его иллюстрировал, но нет. Зато я иллюстрировал Эдуарда Тополя, который тоже писал детские книжки, о наличии которых у Тополя мало кто знает.
В любом взрослом человеке, особенно в художнике, живет определенное детское начало до самого конца. Я все еще остаюсь ребенком, когда хочу и перестаю им быть тоже, когда хочу.
Илья Азовский:
— Ну и главный вопрос, который задается любому художнику: какие ваши дальнейшие творческие планы?
Дмитрий Трубин:
— Сейчас я делаю книжку «Страшные сказки Скандинавии». Выбрал самые страшные. В детстве я очень любил страшные скандинавские сказки, любил пугаться и тоже решил всех напугать.
Илья Азовский:
— У троллей тоже будет определенный типаж?
Дмитрий Трубин:
— Разумеется. Тролли будут, будут разные. На кого-то будут похожи, разумеется.
Илья Азовский:
— Это будут не политические фигуры?
Дмитрий Трубин:
— Нет-нет, меня совершенно не занимает политика. У меня давно все определено и ясно. Взгляды мои не меняются.
Илья Азовский:
— То есть аполитичные тролли?
Дмитрий Трубин:
— Тролли будут абсолютно аполитичны, несмотря на то, что будут иметь разные цвета. Красный, белый, синий, да любой, но это будет вне политики.
Илья Азовский:
— То есть, как у Тарантино в «Бешенных псах»: мистер тролль Голубой, мистер тролль Коричневый, мистер Тролль Серый…
Дмитрий Трубин
— Мне кажется, я уже знаю кто мне навевает образ Тролля. Это вы. Вы и бедете Троллем.
Илья Азовский:
— Из ваших рук хоть Троллем быть готов я (а-ля Шекспир).
Конец цитаты.
Далее — видеоверсия беседы Мастера с журналистами…