95% церкви представляют собой пепелище. Комиссии предстоит решить дальнейшую судьбу сгоревшего остова: оставить холм голым или приступить к восстановлению постройки.
Восстановить церковь возможно. Есть и материал для этого. До
наших дней дошли чертежи, замеры и сотни фотографий старинного здания. Церковь
может быть отстроена максимально похожей на оригинал.
Пока судьба подожженной сатанистом деревянной церкви в
деревне Кондопога остается неясной. Работы надо начинать уже сейчас, но пока
разбором пепелища занимаются волонтеры, а оплачивают весь труд частные
спонсоры.
Но так или иначе, бюджетная помощь необходима. Волонтерская
помощь может решить только начальные проблемы такие как консервация оставшейся
неповрежденной части церкви. Большинство краеведов и инженеров выступает за
восстановление, но никто не гарантирует, что новая постройка точно так же не
будет сожжена каким-нибудь идейным энтузиастом.
Отсюда вытекает претензия к тем, кто охранял церковь раньше.
Как мы уже писали ранее, охрана объектов культурного наследия — весьма условное
понятие. Например, в данном случае, древнее сооружение охранял один сторож, который
и вызвал пожарных.
Сама древесина не обрабатывалась специальными составами,
которые смогли бы замедлить движение огня. В жаркую погоду сухая, трухлявая
древесина могла вспыхнуть, как спичечный коробок не только от действий
злоумышленника, а из-за любого несчастного случая.
Отдельного внимания заслуживает и готовность местной
пожарной охраны. Как заявляют местные жители, машины с мигалками приехали только
через полчаса после вызова и с пустыми канистрами. Пока нашли гидрант, пока
шланги наполнились — это еще несколько минут. Само собой, спасти церковь в
такой ситуации не представляется возможным.
Но церковь уже уничтожена, а значит, вместе со зданием
утрачена и культурная ценность. Если церковь восстановят, то новый объект будет
обычным новоделом. Но даже к качеству будущей копии уже существуют вопросы.
Сегодня восстановление оценивается примерно в 80 миллионов
рублей. Такую сумму может предоставить только областной или федеральный
бюджеты, а значит будет и госконтракт. И хорошо, если его выиграет организация,
отвечающая за свои действия. Эксперты опасаются, что госконтракт выиграет
генподрядчик, большая часть средств разойдется по карманам, а перестроенная
церковь вместе с культурной потеряет еще и архитектурную ценность.
Культурологи рекомендуют даже не браться за восстановление в
таком случае. Боятся позора. Если вместо одной из древнейших церквей в северном
стиле появится нечто невразумительное, то это дискредитирует не только власть,
но и самих экспертов, а также весь район.
Эта сгоревшая церковь — только верхушка проблемы сохранения
культурной памяти. Проблема касается не только Карелию или Архангельскую
область, в которой точно так же почти не осталось деревянных памятников. Вся
Россия теряет уникальные сооружения.
Многие вспоминали художника Даниила Ткаченко. Напомним, что
этот человек сжег некую необитаемую деревню в Вологодской области ради фото для
галереи. Когда на Ткаченко посыпался вал осуждающих сюжетов, главным аргументом
художника стала следующая цитата:
«Кому нужна эта культура? Люди там не живут, государству нет
никакого дела. Эти дома просто истлели бы со временем».
Конец цитаты.
И правда, тяжело спорить с такой действительностью. Каждый
комментатор начинает рыдать о великой русской культуре, когда очередной
памятник оказывается уничтоженным. Зато, мало кто вспоминает, в каком состоянии
находились эти памятники до уничтожения.
Если охранники культуры берутся за восстановление, то,
зачастую, получаются новоделы, отдаленно похожие на оригиналы. Проблема в том,
что сотни лет назад люди возводили эти постройки десятки лет и экономией там и
не пахло.
Сегодня в России отсутствует культура реставрации. Что
говорить о какой-то Архангельской области, если главное средоточие культуры в
стране — Санкт-Петербург реставрируется из рук вон плохо. Казанский собор
просто залит краской с гипсом, мраморные фигуры из цельного камня, к сожалению,
утрачены. На их место поставлены уродливые копии из мраморной крошки.
Любые, даже самые ценные памятники, реставрируют чиновники,
а не профессионалы. Чиновники не хотят восстановить изначальный облик в
мельчайших деталях. Чиновники хотят сэкономить. Отсюда и гастарбайтеры и
максимально-дешевые материалы. Так получается только хуже: памятник мало того,
что начинает выглядеть иначе, так еще и восстановленная часть начинает
приходить в негодность спустя несколько лет после завершения работ.
Сегодня защитой культурного наследия реально занимаются самоорганизованные
группы из обычных людей. Зачастую, им приходится сражаться против государства,
которое либо отказывается признавать памятник памятником или напрямую запрещают
людям самостоятельно проводить работы, так как это незаконно, а на законные
методы нет денег.
Похоже, что новое поколение сможет показать своим детям только огрызки русской культуры в музеях, если на содержание экспонатов еще останутся средства. В противном случае, желание удовлетворить культурный голод будет осуществимо только за западной границей.