Режиссер: Надав Лапид
В ролях: Том Мерсье, Кантен Дольмер, Луиз Шевильот, Джонатан Бодина
В прокате с 25-го апреля
Данная картина – открытие в кинематографе во всех отношениях. Начать стоит с рассказа о представлении ее на Берлинском кинофестивале, для которого «Синонимы» и были сняты.
Его снял израильский режиссер Надав Лапид, главные роли сыграли Том Мерсье (это его первая роль в кино), Кантен Дольмер («Молодой Годар») и Луиз Шевильот («Любовник на день»).
По сюжету герой по имени Йоав переезжает из Израиля в Париж, чтобы отказаться от своего гражданства и языка и стать французом в самом широком смысле, полностью избавившись от еврейских корней.
Мерсье сыграл в нем выдающуюся — возможно, лучшую на этом Берлинале — роль.
Это фильм о попытке бегства от Родины, языка, традиций и семьи, но в то же время размышление о самоидентификации в эпоху победившего мультикультурализма.
Совсем не удивительно, что фильм с таким многозначительным названием отказывается от стереотипов фестивальных драм и предлагает зрителю вроде бы знакомые идеи, но выраженные по-новому.
Явно вдохновившись «Мечтателями» и «Последним танго в Париже», Лапид, как ни странно, видит кинематографичный Париж по-своему – чего только стоит дискомфортная ручная камера, которая трясется так часто, будто снимает сцену драки из нового фильма про Джейсона Борна.
Эти небольшие находки помогают Лапиду поймать дух города, одновременно радушный и враждебный, который вроде бы рад твоему приезду, но оставляет тебя умирать голышом – он готов принять тебя французом, но постоянно сталкивает с земляками и напоминает о прошлом. Наверное, именно так и должен чувствовать себя человек в поисках новой Родины.
Космополит Иоав буквально сотрет границы, отказавшись от гражданства, в израильском посольстве. В конце концов главный герой, все же, примет свою национальность, но пока он намеренно опускает глаза, стараясь не пялиться, как турист, на великий Нотр-Дам де Пари, постоянно повторяя под нос: «только не смотри, только не смотри».
Но что-то останавливает Иоава прямо на площади перед собором и он, как вкопанный, замирает, не в силах оторвать взгляд от захватившей его красоты.
В целом, фильм даже не столько об эмиграции и национальном самосознании. Париж можно смело назвать вторым главным героем «Синонимов». Даже немного странно видеть такую любовь к французской столице от израильского режиссера.
Лапид снимает Париж именно с любовью. Буквально с первых кадров становится ясно, где происходит действие. Главные достопримечательности показаны, с одной стороны, вскольз, с другой с большим акцентом на себе. Исключение – актуальный сегодня собор.
Проблема лишь в том, что, стоит Иоаву столкнуться с курсами по обучению французской государственности, как он ощущает себя не в своей тарелке.
Свобода, равенство, братство — разве они не превратились давным-давно в пустые слова? Чувства фальши, дискомфорта, отчуждения прорывают плотину.
И вот Йоав за кулисами филармонии бросается на виолончелистов и фаготистов, оскорбляет их, нарывается на драку: «Бейтесь за свою музыку!» Чистый израильтянин, француз бы так не смог.
Не смотря на прирожденное стремление к борьбе, Йоав рассказывает, как в детстве его любимым героем был Гектор.
Не Ахилл, столь органично выразивший бы присущее Израилю стремление к победе, не какой-нибудь Самсон или Давид, а именно Гектор, защитник Трои, который убегал от своего соперника, а потом был им повержен.
Во Франции куртуазных времен образцом рыцарской доблести считался именно Гектор. Франция довольно часто проигрывала в войнах, а значит, Йоав прибыл по назначению.
Не смотря на любовь новообретенных друзей и чувство причастности к великой культуре, главный герой довольно быстро начинает ощущать такое же одиночество, как и у себя на родине.
И, несмотря на данное себе обещание в самом начале фильма – не говорить больше на родном иврите. Как именно это произойдет – пусть станет главной интригой этой рецензии, но именно этот абсурдный эпизод станет первым шагом космополита к возвращению к корням.
Йоав продолжает и долгую традицию клошаров и люмпенов в Париже: голое тело в пустой квартире, ужин за полтора евро, подобранные на мостовой окурки, модное пальто как пропуск в клуб, где можно стащить кусок хлеба.
Где-то на этом моменте мечты о французском счастье начинают растворятся в голове Иоава.
Но самое главное – это ощущение неестественности мира вокруг. Складывается впечатление, что все персонажи в фильме, кроме главного героя, – совершенно не живые люди. Это претенциозные и порой плоские фигуры, словно вышедшие то ли из античных мифов, то ли из литературных шедевров восемнадцатого столетия.
Майкл, которого даже в фильме сравнивают с Гектором из Трои, Эмиль – «четверть Гюго», Каролина, совсем как у Мопассана. Они все не настоящие, но это лишь подчеркивает ту глубокую пропасть, которую Йоав пытается, но никогда не сможет перепрыгнуть.
Причем страх, смятение, уверенность – все эмоции, переживаемые главным героем, удается передать исключительно движением камеры и нестандартной композицией кадра.
Логичным финалом является понимание героем, что система совершенно одинакова везде.
Лапид интересно и умно соединяет европейскую традицию с ближневосточной. Позволяя своему персонажу будто бы выбирать между ними, он приходит к их общности — к синонимической беспомощности перед лицом новейшего цивилизованного варварства, которое оживает в пресыщенности, технократии, вежливом, гигиеничном насилии, в чьем лексиконе, например, слово «убивать» по отношению к преступникам замещено словом «ликвидировать».
Вообще, в картине огромное внимание уделено языкам, акцентам и попыткам главного героя говорить по-французски максимально-чисто.
Русские прокатчики поступили просто прекрасно, отказавшись переозвучивать фильм, оставив субтитры. За что им большое спасибо.
Александр Губкин
18+
Редакция благодарит компанию «Шестиозерье-Лес» за поддержку рубрики «Культурный смотритель».