Губернатор Александр Цыбульский уже год управляет Архангельской областью. Примерно год назад, весной 2020-го, он был назначен в Поморье исполняющим обязанности.
Обычно принято брать интервью по 100 дням, но мы в редакции решили, что это скорее ритуал. Ибо 100 дней — не срок. Иное дело год у власти.
Понятно, что кардинально для экономики и это не срок, но тем не менее за год определяются ориентиры, направления, перспективы.
А главное то, что руководитель через год уже досконально знает проблемы и твёрдо должен быть уверен в выбранном пути. Команда у него уже почти сформирована под существующие задачи. Ресурсные базы найдены.
Александр Цыбульский принял журналистов редакции в своём рабочем кабинете. Резиденция мало чем изменилась после предшественников. Сразу видно, что человек (простите за каламбур) первым делом занялся делом, а не обустройством резиденции.
Интервью проходило в традиционном для ИА «Эхо СЕВЕРА» формате — без предварительного написания вопросов и без заранее подготовленных ответов.
Просто пришли, сели, включили диктофоны и камеры и начали говорить.
Всегда все интересно услышать из первых уст, из первоисточника. Поэтому предлагаем стенограмму интервью без купюр и без ретуши.
Ну, а для тех, кто не любит читать и предпочитает смотреть, — видеовариант интервью.
Илья Азовский — главный редактор ИА «Эхо СЕВЕРА»:
— Александр Витальевич, поздравлять ли вас с годовщиной нахождения у власти в Архангельской области? Или это для вас тяжкий крест, который приходится нести?
Александр Цыбульский — губернатор Архангельской области:
— Можно поздравить с тем, что прошел год, и кое-что удалось сделать. Но в целом любая руководящая должность — это ноша.
Я начал заниматься Севером так или иначе с 2014 года, в ранге замминистра курировал вопросы развития арктической зоны. Потом решением президента был направлен в Ненецкий автономный округ, потом переведен исполняющим обязанности губернатора области в Архангельск, а затем был избран губернатором.
Такое стечение обстоятельств привело к тому, что на сегодня Север занял значительную часть моей жизни.
— Годовщину (+/-) вы встретили в деловой поездке в Казани. Там глава Татарстана Минниханов в одном своем выступлении говорил об Архангельской области, что она поставляет им лес, в другом про сырье, и говорил, как мне показалось, в таком тоне, как когда-то США говорили о Гватемале. Не стали ли мы своеобразным арктическим Гондурасом для более успешных субъектов Российской Федерации?
— Не знаю, как насчет Гватемалы, но у нас развивается кооперация с другими регионами, в том числе и с Татарстаном.
Например, судостроение и сотрудничество в сфере высоких технологий развиваются с советских времен.
Впервые я побывал в Казани лет пятнадцать назад, впечатление было не из приятных — серые разваливающиеся дома, грязные улицы…
Может, такое впечатление сложилось потому, что приехал я из Москвы, но ощущение серости и недружелюбия возникло.
И недавно я приехал туда снова и увидел разительные перемены. По динамике развития Казань можно сравнить с Москвой.
У них есть чему поучиться.
— Люди до пандемии много ездили, бывали и в Сингапуре, и в Казани, и в Краснодаре, а потом возвращались и сравнивали. И сравнения эти были не в пользу Архангельска.
У нас, у нашего поколения есть перспектива приблизиться к тому уровню?
— Перспектива есть, конечно. Надо заниматься городской средой. Ведь Архангельск уникальный город, он имеет славную историю, был торговым центром России, культурным центром.
— А где эта вся история, культура сейчас? Кроме Новодвинской крепости, которая почти полностью ушла под землю, не осталось ничего.
Новоделы есть, деревянные бараки есть, а где особое лицо города? И климат у нас плохой, и растительности мало…
— У нас есть исторический центр города, его надо восстановить, и он будет визитной карточкой города. Мы будем этим заниматься. Понятно, что в части благоустройства мы отстаем от Москвы, Казани, даже от Мурманской области.
Ну, с Москвой мы соревноваться не можем, там консолидация капиталов и людей, а с прочими городами…
Насчет того, что здесь климат плохой, я с вами не соглашусь. Ненецкий округ — и кислорода меньше, и растительность совсем другая…
Я помню, как приезжал из Нарьян-Мара в Москву и, как в детстве, застывал перед большими деревьями.
— Вы затронули тему туризма. Вы много ездите по области и вот недавно были на Пинеге и там тоже говорили о туризме.
Но для массового развития туризма, чтобы туризм стал не черной дырой, а отраслью экономики, нужно чтобы реальные люди к нам поехали. А чтобы люди поехали надо что?
Нормальные туалеты, не как сейчас, на улице, нормальный транспорт, связь, прочая инфраструктура.
Есть возможность сделать что-то в ближайшие два-три года? Ведь о развитии туризма в регионе говорится уже двадцать лет! Есть какие-то перспективы?
— Для развития любой отрасли надо брать перспективу пяти лет, а не двух-трех. Но в основном вы высказываете те же мысли, что я говорил на совещании по развитию именно в Пинежском районе, когда мы ездили в Голубино.
У нас есть локальные точки благодаря отдельным бизнесменам, но системы организованного туризма пока нет.
Действительно, люди по миру поездили, видели и Сингапур, и Турцию, и все понимают, что развития туризма только благодаря красивой природе не получится.
Если человек приезжает сюда, тратит деньги, он должен получить качественную услугу.
К красотам природы, которые можно посмотреть, нужны люди, которые могут обо всем рассказать, нужен транспорт, чтобы, например, добраться до той же Новодвинской крепости, нужны чистое белье, душ, туалет, хорошая еда. И эту всю инфраструктуру надо создавать.
Я предложил нашему туристическому сообществу и бизнесменам сосредоточиться на трех основных кластерах. Первый — Онежский кластер, поближе к Соловкам. Этакая северная Юрмала. К тому же там уже создана некая туристическая инфраструктура. Уже есть небольшие горнолыжные спуски, строится и аквапарк.
— Аквапарк в Онеге?
— Да, там сейчас строится отель с аквапарком. Я там был недавно, сделано процентов 60. Очень хорошее качество.
— Так, а еще где туркластеры по вашему мнению должны быть?
— Следующий в Голубино. Там пещеры, разломы, уникальная природа. Очень интересно! Удивительной красоты места. Главное там дороги сделать, пешие, велосипедные маршруты.
— Но ведь туда три часа езды!
— Мы строим хорошую дорогу, часть её в асфальтовом исполнении. Будет меньше времени уходить на дорогу.
Я ехал туда два с половиной часа. Это долго, но не критично. Ведь по сторонам такие ландшафты, каких больше нигде не увидишь.
И третий кластер — спортивный, в Малиновке. Трасса лыжероллерная там одна из лучших в России. Сделать биатлонный комплекс, достроить инфраструктуру, думаю, найдется достаточно вполне состоятельных туристов, желающих покататься там на лыжах, а потом попить чаю, отдохнуть.
И в Архангельске найдется чем захватить туриста на два-три-пять дней. И платежеспособный турист сюда поедет.
— Так всё-таки платёжеспособный или массовый турист?
— Для экономики лучше, чтобы платежеспособный турист стал массовым. Нужен турист, который здесь оставит деньги: поселится в гостинице, сходит в ресторан, купит сувениры…
Это живые деньги для экономики региона.
— Тема связи. Связь в регионе отвратительная. Выезжаешь за пределы областного центра — цивилизация закончилась. Ни мобильной связи, ни тем более Интернета.
— Связь плохая в Архангельской области. Сейчас разработана программа совместно с основными операторами на срок три года. И сдвиги в этом направлении уже есть.
Думаю, что каждый год мы будем по 50 вышек вводить. Надо было просто садиться с основными операторами — четыре игрока на рынке — и договариваться с каждым отдельно.
С Ростелекомом, с МТС, с Теле-2. Кстати, у Теле-2 самая большая инвестиционная программа.
— Федеральным профильным министерством поставлена задача: к 2030 году вся страна должна быть обеспечена бесперебойной мобильной связью.
— Да, ведь сейчас в стране много малонаселенных мест. И здесь необходимо частно-государственное партнерство. Понятно, что бизнес будет вкладываться в такие дела, где будет обеспечена прибыль. А государство будет фиксировать эту прибыль и следить, чтобы прибыль вкладывалась в дальнейшее развитие.
И мы, когда ездим по области, везде фиксируем состояние связи, намечаем, где нужно поставить вышки.
— Касательно судостроения. Когда вы были в Татарстане, посетили судостроительное предприятие, где строятся суда для нашего региона.
Суда ледового класса на Суходольском заводе строили, но потом оказалось, что они не соответствуют требованиям.
Где гарантия, что история не повторится?
— Никакой гарантии нет, все на уровне устной договоренности. Такая полудетективная история получилась. Суда сначала прошли испытания, потом не прошли, есть нарекания по качеству прохождения во льдах.
А на тамошних заводах говорят: мы делали суда согласно вашим техзаданиям.
Сейчас мы заехали на верфь, посмотрели, суда вполне комфортные. Может, есть возможность их использовать на перевозках между островными территориями.
Возможно, вернемся к этому вопросу, если будет предложен существенный дисконт по каждому судну, если цены будут ниже рыночных. Ведь с островными перевозками надо что-то делать, перевозить людей на буксирах не вполне безопасно.
— Сейчас региону выделяется много средств, буквально денежный дождь. Возникает вопрос: а можно ли освоить такой объем?
Не на словах, а именно эффективно освоить?
— Это самая большая проблема. Нам действительно выделяется беспрецедентно большое количество средств. Например, на переселение из ветхого жилья. Предстоит в запланированные сроки построить тот объем жилья, на который выделены деньги.
— И жилья, и дорог…
— Если с дорогами более или менее все понятно, там все по графику, то с жильем серьезнее. Нам предстоит в течение двух лет увеличить ввод жилья практически втрое.
Ведем работу буквально в ручном режиме, подбираем подрядчиков, готовых реально освоить эти объемы.
Я дал президенту слово, просрочки допустить нельзя.
Деньги эти забрали из экономики, выделили нам, и надо все сделать для выполнения обязательств. Конечно, если средства не будут освоены, их придется возвращать государству.
И получится, что эти миллиарды были заморожены. Задача поставлена, надо активизировать всех игроков на этом рынке, привлекать подрядчиков и из других регионов.
— Нередки случаи, когда генподрядчик — не наш, не из нашего региона, берется за дело, для чего нанимает субподрядчиков — местных, а потом не расплачивается и кидает их.
Как с этим бороться?
— Особых рецептов нет, надо действовать в ручном режиме, вникать в каждый контракт, рассматривать каждую компанию, действительно ли она способна добросовестно заниматься строительством.
И если, например, на балансе компании сто тысяч, то ясно, что с ними дело иметь не следует.
На данный момент есть сложности с одной компанией, пока не буду ее называть.
Есть такое подозрение, что она именно из тех генподрядчиков, что пришли «пропылесосить» область. Надо проверять.
— Вас не смущает заявленная стоимость тех или иных объектов?
На днях я посмотрел сайт мэрии Северодвинска: стоимость одного километра дороги — 396 миллионов рублей.
Благоустройство Котласа, урна на мосту — 20 тысяч рублей. Мне кажется, с такими цифрами никакого бюджета России не хватит.
— Есть существующие нормативы, и завышение цен в строительстве практически невозможно.
С урнами немного другая ситуация, это благоустройство. Можно купить урны по тысяче рублей, а можно за 50 тысяч.
А дороги — строительство их на Севере значительно дороже, чем в центральных областях, исходя из грунтов, из специфики вечной мерзлоты и так далее.
Но у нас дороги строить дешевле, чем в Финляндии, там они обходятся в несколько раз дороже. Расценки проходят экспертизу, ценовой аудит.
Все работы в рамках национальных проектов находятся под строгим контролем.
Контроль тройной: Минфин, казначейство и уполномоченный Минфином банк. Все выделенные средства находятся под казначейским сопровождением.
Соответственно, уполномоченный банк, а это банки из первой десятки, не переведет средства, если операция не подтверждена двумя другими сторонами.
— Но ведь источника финансирования три — федеральный бюджет, региональный и муниципальный.
— Все эти средства переводятся в общий котел, и уже оттуда идет финансирование. Независимо от источника — все средства находятся под казначейским сопровождением.
— Нет ли опасения, что в связи с большим объемом средств, объемом работ подрядчики забудут о качестве?
Не придется ли лет через двадцать переселять людей из нынче построенных домов?
Сейчас уже на возводимые объекты не хватает мощности электроэнергии. Дома строят, а инфраструктуры нет.
— Не знаю, как было лет пять-шесть назад, но сейчас все возводимые объекты должны быть обеспечены и социальной инфраструктурой, и прочими составляющими.
А что касается качества строительства, то все дома находятся на гарантийном обслуживании. Если есть претензии, застройщик должен устранить недостатки.
Гарантийные обязательства доходят до восьми лет после введения в эксплуатацию. Поэтому и важно, чтобы застройщик был надежным, чтобы была гарантия, что он через год не обанкротится, не сбежит.
В проектной документации указываются все детали, вплоть до марки бетона. И сами понимаете, что высокое качество жилья обходится дороже обычного.
— Одним из столпов экономики в России стал агропромышленный комплекс.
Но в Архангельской области всё как-то не радостно. Такое впечатление, что сельское хозяйство здесь душат.
Вся сельхозпродукция привозная, местного, кроме молока, нет ничего.
Фермеры не делают сметану потому, что не хватает молока.
Последняя ситуация, в разрешении которой вы принимали участие, — стадо овец, чуть не погибшее в порту.
Почему понадобилось вмешательство губернатора?
Зачем надо было доводить до всероссийского скандала?
— А это тоже продолжение предыдущей темы. Строить надо по закону и под контролем. И тут есть правила Россельхознадзора относительно ввоза продукции, животных и прочего.
Почему для овец надо делать исключение? Я согласен, что надо развивать животноводство, и так далее… Но в данном случае контролирующий орган был прав. Из десяти необходимых документов у предпринимателя было только два.
Надеюсь, что сейчас в исключительном порядке удастся урегулировать этот вопрос, чтобы животные прошли необходимый контроль. Но, если ты ввозишь животных на территорию региона, ты знаешь, какие документы для этого необходимы.
Коротко изложу суть: стадо овец везли из Молдавии в Россию нелегально, через Белоруссию. Белоруссия — член Евразийского сообщества, там другие правила. И когда это все вскрылось, с предпринимателя потребовали недостающие документы.
Это решение я принимал с трудом: с одной стороны, надо поддержать предпринимателя, а с другой — правила необходимо соблюдать.
В чем тут опасность? Хорошо, если все хорошо, животные здоровы и так далее. А не дай бог если какой-нибудь баран окажется заболевшим?
— И такая сторона вопроса: у нас очень много надзорных ведомств. Рос- ком, потреб, здрав, обр, сельхоз и прочие. Каждый пишет под себя регламенты. Ведомства эти свои регламенты исполняет, а бедный фермер не в состоянии уследить за всеми правилами.
И бывает, приходит к выводу, что лучше ничего не делать.
— В правительстве эта тема обсуждалась. Есть мнение, что мы за последние десять лет все настолько зарегулировали, что пора подвести черту и некоторые избыточные регламенты отменить.
Ведь это стало реальной проблемой для развития бизнеса. Регламент за регламентом выходит, а предыдущий не отменяется. По-моему, эта система к 2024 году должна стабилизироваться.
Другая сторона вопроса: есть федеральное законодательство, четко регламентирующее разделение полномочий между федеральной, региональной и муниципальной властью.
Пример: я как губернатор исполняю обязанности согласно федеральным законам. И существуют региональные нормы, выходит приказ за приказом, как именно я должен их выполнять.
И получается, что согласно региональным подзаконным актам я должен столько исполнять, что обязательства в три раза превышают возможности бюджета.
Нет никакой вариативности, и это делает невозможным исполнение некоторых полномочий. Это система, и ее надо менять, особенно сейчас, с внедрением цифровых технологий.
И опять пример Татарстана, этот опыт мы будем внедрять: чтобы субсидии — социальные, малому бизнесу, прочие — не проходили всяческие комиссии, а чтобы была единая платформа, куда человек заходит и заполняет определенную форму, и, если всё соответствует требованиям, получает эту субсидию.
Абсолютно прозрачная система с едиными требованиями, и никто не спросит, почему мы одного поддержали, а другого нет. Есть четкие критерии, и видно, кто им отвечает, а кто нет.
— Но все это довольно сложно. Простой фермер справится?
— Идея такова: любая услуга должна решаться в два клика. Первый — заполнение анкеты, второй — получение услуги. Все!
И коррупции никакой.
— Вы — человек с блестящим образованием, за плечами карьера в правительстве, вы знаете три иностранных языка, у вас хорошая речь, внешний стиль.
Вас не смущает, что приходится работать, так сказать, на геополитической окраине России, не в самом благополучном регионе?
— Мне правда очень нравится работать губернатором — больше, чем замминистра. Здесь ты сразу видишь результат своего труда, есть обратная связь от людей.
И я получаю от этого колоссальное удовольствие. Я очень не люблю всякого рода неаккуратность, мне это физически неприятно.
И самое главное: при работе замминистром ты выступаешь своего рода теоретическим экспертом, а результат своего труда ощущаешь опосредованно.
И я не соглашусь с вашим определением, что Архангельская область — геополитическая окраина. С учетом того, что экономика разворачивается в сторону Северного морского пути, а это естественный процесс, Архангельск сыграет здесь свою роль.
Если раньше вся логистика шла через центр, с севера на юг, то теперь вся экономика будет разворачиваться с юга на север, здесь пойдут экспортные грузы.
— Объявлено о проекте супердороги: от Финляндии — через Онегу — Архангельск — Мезень и далее до Нарьян-Мара.
— Не совсем так. Сейчас строится дорога от Сыктывкара до Нарьян-Мара. Строится активно, в 2023 году должна быть сдана. Сейчас это зимник, а будет полноценная дорога.
А нам надо построить дорогу Архангельск — Онега, а дальше можно через Карелию и Мурманскую область выйти к Финляндии. Это получается сухопутный экспортный путь в Европу.
И просчитывается дорога от Мезени до Нарьян-Мара. Просчитывается экономическая целесообразность.
— Год назад я задавал вопрос про Индигу — порт и железная дорога. Проект движется?
— Движется. Его тоже раньше считали фантастикой.
Я два с половиной года занимался этим проектом, собирал инвесторов, и сейчас уже объявлено строительство, будет вестись геологоразведка.
И прорыв с точки зрения создания глубоководного порта.
Индига подразумевается как центр, есть еще проект по строительству угольного терминала.
И если там появляется порт, то возникает вопрос строительства железной дороги от Карпогор. Есть и другие варианты — от Сосногорска, но я считаю, что от Карпогор и ближе, и интереснее для области. Но это следующий этап.
В любом случае появляется новая компетенция для развития округа — переработка газа. Индига — это идеальное место для строительства порта: такого больше нет, с такими глубинами, с такими экономическими возможностями. Там совершенно другие почвы, другие условия строительства.
— Вы планируете, сидя в этом кабинете, закончить эти проекты? Или начнете и пойдете дальше по карьерной лестнице?
— Как жизнь сложится. Я строю планы как минимум на пять лет.
— Пёс Шаман. Как он у вас появился?
— Шаман — это ненецкая лайка. Мне его подарили в знак уважения, когда я уезжал из округа.
Эта пород собак раньше ни с кем не скрещивалась.
Эти собаки все время жили в тундре, они совершенно лишены агрессивности по отношению к человеку, они чувствуют хозяина, не выпускают его из поля зрения ни на секунду… Хитрый, умный и своенравный, с ним можно только договариваться.
— Здоровья Шаману. Спасибо за интервью, удачи и вам, а значит, и нам.
— Спасибо!