Режиссёр: Стюарт Гордон.
В ролях: Уильям Х. Мэйси, Фрэнсис Бэй, Ребекка Пиджон и другие.
Дата выхода: 2005 год
***
Иногда массовая культура предлагает удивительно глубокие произведения, в которых сквозь лёгкий сюжет внезапно проступают множества вечных философских проблем и неразрешимых экзистенциальных вопросов. Кажется, ироничный триллер Стюарта Гордона отсылает нас сразу ко всей западноевропейской философии последних двух веков — и к Достоевскому, и к Ницше, и ко всевозможным эзотерическим анархистам, и к Камю, и ещё много к кому.
Углубимся в сюжет. Эдмонду 47 лет, он женат и несчастлив, Эдмонд — планктон в костюме и галстуке, Эдмонд не знает, чего он хочет от жизни, Эдмонд идёт к гадалке. Далее гадалка вытаскивает карты из колоды. Нашему герою выпадают символы кинжала, луны, смерти, колеса фортуны, повешенного, башни, священника и Иерофанта — некоего носителя мудрости. Иерофант — это серьёзная карта, которая должна натолкнуть на размышления о смысле жизни, прошлом и будущем. После этой процедуры гадалка говорит Эдмонду: «Ты не на своём месте». Возвратившись домой, он решает бросить свою жену и начать новую жизнь.
Зайдя в бар после скандала, устроенного женой, Эдмонд знакомится с таким же одиноким выпивающим мужчиной, который его подбадривает и поучает жизни, подобно Иерофанту. Он выкладывает Эдмонду свои пьяные рассуждения про негров, про то, что их жизнь намного проще, чем жизнь ответственных белых мужчин, — посему жить нужно, как негр: развеяться, снять напряжение, найти каких-нибудь приключений. И Эдмонд, подзадоренный новым знакомым, начинает своё долгое путешествие по городу в поисках впечатлений и секса.
Сначала он идёт в клуб. Герой отдаёт за вход крупную сумму, а потом его пытается развести на деньги проститутка, и наивный Эдмонд, никогда прежде не сталкивающийся с такими вещами, устраивает скандал. За что его вышвыривают из клуба.
Далее он натыкается на бордель для онанистов. В нём разрешается смотреть на голых танцующих девушек из-за стекла, но никакой близости с ними посетителям не дозволено. Разумеется, Эдмонд этого не понимал, когда уже во второй раз за вечер отдавал большие деньги на входе. Попав в комнату, поделённую надвое стеклом, за которым танцевала комичная азиатка в парике, герой начинает требовать секса, но получает отказ. Тогда он снова впадает в гнев и оказывается на улице, а танцовщица кричит ему вслед: «Ты обманываешь сам себя!»
В толпе Эдмонд сталкивается с негром, раздающим рекламные листовки ещё одного борделя, и идёт в третье заведение за ночь. Но на этот раз ему не хватает денег, чтобы оплатить услуги проститутки, — бедолага сильно потратился за вечер. Проститутка уходит, и Эдмонду не остаётся ничего другого, кроме как продолжать своё одинокое ночное путешествие по порочному городу, залитому неоном.
А посреди улицы он замечает, как ещё один негр, уже другой, играет с прохожими в карты — конечно, на деньги. Колесо фортуны, предсказанное гадалкой, начинает вертеться перед героем, и он решает рискнуть. Разумеется, Эдмонд проигрывает и снова учиняет скандал, только на этот раз его ещё и избивают. И грабят.
Придя в себя, Эдмонд направляется в ломбард, чтобы заложить своё обручальное кольцо и выручить хоть какие-нибудь деньги. Но ему на глаза попадается необычный кинжал, и деньги тут же тратятся на покупку оружия — герой устал терпеть унижения, а с кинжалом, который выпал ему в картах Таро, можно чувствовать себя гораздо спокойнее. С кинжалом можно требовать то, что тебе не давали без денег.
Эдмонд идёт искать проституток и встречает уже третьего негра, выдающего себя за сутенёра. Он отводит Эдмонда в тёмный переулок, но вдруг нападает на него, однако на этот раз герой может постоять за себя — он избивает мошенника, выбивает ему золотые зубы и немножко орудует над его головой стальной рукояткой кинжала. После этого Эдмонд приходит в крайнее нервное возбуждение и решает зайти в кафе, где знакомится с официанткой. Он уговаривает её посидеть с ним вместе, много говорит про смысл жизни, про то, что люди не живут полноценно и двух минут в год. Официантку эти речи завораживают, и через час она отдаётся ему в своей квартире.
«Мы рождены для иной жизни. Здесь мы — как в тумане. Тут всё сон. Мы мертвы. Я жил в тумане 47 лет, большая часть моей жизни прожита, я просрал её. Нам нужно начать жить!» — справедливо замечает Эдмонд, но дальше его мыслительный поток стремительно движется к высокой степени неадекватности. Это пугает официантку, она пытается прервать его путанную речь, но Эдмонд наконец чувствует себя триумфатором. Он гордо рассказывает, как наказал бандита в переулке, как начал новую жизнь, стал чуть ли не сверхчеловеком, и попытки официантки прервать этот мыслительный полёт он воспринимает крайне враждебно. Настолько, что не сдерживается и в гневе убивает её тем самым кинжалом. Карта из колоды Таро с символом смерти даёт о себе знать.
Эдмонд сбегает из квартиры своей жертвы и попадает в метро, где пытается завязать пьяный разговор с толстой пожилой негритянкой. Её это пугает, и она просит его отстать. Тогда Эдмонд уже по привычке достаёт кинжал и начинает размахивать им в воздухе, выражая недовольство. Теперь герой, на протяжение всего фильма показываемый в качестве жертвы, и «злые» беззаботные негры как бы меняются местами: оказывается, что бедненький белый человек Эдмонд, замученный рутиной и забитый людьми, способен вести себя развязнее и опаснее, чем любые ниггеры, а чернокожие, вопреки стереотипам, бывают трусливыми, бдительными, законопослушными и наивными людьми.
В итоге Эдмонда задерживают полицейские, которым уже известно про убийство официантки. Герой отправляется в тюрьму — в ту самую башню, которую ему предсказали карты, где его насилует здоровенный негр.
Никакого раскаяния Эдмонд в тюрьме не выражал. Очевидно, что всю цепочку своих действий в ту роковую ночь герой впоследствии начал воспринимать как нечто совершенно нормальное, ведь без этого он не обрёл бы «своего» места в этом мире — тюремной камеры, где ему никого не приходится из себя изображать. В тюрьме Эдмонд и становится вполне самим собой. Он впервые раскрывается как тонкий философ и созерцатель, заворожённый механизмом жизни, ходом судьбы, её превратностями и неизбежностями. Эдмонд наслаждается историей прихода к самому себя так же, как мы наслаждаемся произведениями искусства — это эстетическое наслаждение стройным замыслом, гармонией. В тюрьме у него будет очень много времени для поэтичных размышлений о сущности человека, о фатализме, о роке, о подлинном «я».
Можно ли уйти от себя, или внутреннее «я» каждого всё равно однажды заявит о себе? Судьба существует, или жизнь — это череда свободных выборов и следствий? В случае с Эдмондом однозначного ответа дать точно не получится. Был ли он свободен в том, как ему поступать? Нет, каждое его действие было обусловлено накопившимися за 47 года привычками, реакциями, хорошо усвоенными паттернами поведения. Он просто не мог вести себя во всех предложенных режиссёром обстоятельствах по-другому, ведь тогда это был бы уже не он. Можно ли назвать это судьбой? Нельзя, ведь у Эдмонда были миллиарды возможностей сформироваться другим человеком, получить другой опыт, вести себя потом по-другому и иметь дело с другими последствиями вместо тюрьмы и одиночества.
Почему Эдмонд — всё-таки счастливчик? Он смог дойти до точки абсолютного смирения с обстоятельствами и удовлетвориться своей жизнью. Но в первую очередь — найти себя и своё место в жизни. Да, ценой разрушения всей своей жизни и смерти другого человека. Но именно это и было тем, что требовалось Эдмонду для счастья.
Кстати, кажется, что вопрос о существовании судьбы не так важен, как вопрос о средствах, которые человек вправе использовать для обретения себя. Как быть человеку, если для внутренней гармонии ему нужно кого-нибудь убить, изнасиловать, избить или ограбить? Какова допустимая цена в исследовании себя, как далеко можно зайти в поисках себя и своего персонального счастья, гармонии, единения с миром?
Отвечая самим себе на эти вопросы, не стоит забывать самое страшное и интересное: если для чьей-то гармонии необходимо быть убийцей другого, то для кого-то гармонией может быть положение убитого. Даёт ли это санкцию на убийство, на эвтаназию, на геноцид, на войну? Скажем, «из милосердия» к жертвам, из желания сделать жизнь большинства более гармоничной? Впрочем, режиссёр не заходил в своём творении так глубоко, поэтому на столь тонкий лёд не будем выходить и мы.
18+
Эдуард Ананасов