Одной из самых обсуждаемых и скандальных тем проходящего лета, несомненно, стала жуткая история в Ширшинском психоневрологическом интернате.
Об этом хотели умолчать, но скелеты ТАКИХ размеров
даже из шкафа вываливаются.
Подтверждённый факт чесотки и попадание
в федеральные СМИ – очередной шрам на лице Архангельской
области. Кажется, жители нашего региона и сами не вспомнят, когда
система здравоохранения проводила год без эксцессов и ошеломительных
провалов.
Лето 2017‑го исключением не стало. Теперь публика
задается вопросом: а что дальше? Нет, это не вопрос из серии:
как нам быть и когда все это закончится? Тут, скорее всего, ничего
существенно не изменится: мины продолжают рваться, а чиновники – говорить,
что все у нас хорошо.
В случае с Ширшей, полагаем, поезд должен ехать
до конечной без остановок. Итогом должны стать соответствующие выводы
и решения со стороны надзорных и правоохранительных органов.
Иначе все это не имеет никакого смысла.
Так вот, новодвинская «чеширша» должна была вызвать
(и вызвала) ПРАВИЛЬНЫЙ резонанс. Публику заинтересовало, а как дела
в других аналогичных учреждениях. Да и вообще, что мы знаем
о психоневрологических интернатах? Первая мысль, которая приходит на ум –
это закрытое пространство, отчасти напоминающее знаменитый фильм Милоша
Формана (по произведению Кена Кизи) «Пролетая над гнездом
кукушки».
Сразу отметим, что в кино речь идет
о психиатрической клинике, а психоневрологические интернаты
не являются лечебными учреждениями.
Это же, скорее всего, заинтересовало
и надзорные органы. Прокурорские проверки прошли во всех близлежаших
психоневрологических интернатах. Разумеется, об этом же задумались
и средства массовой информации…
Ехать в «Чеширшу», признаемся, не было никакого
желания – стоило только вспомнить хронологию последних событий,
комментарии со стороны руководства интерната и облминздрава,
запугивания адвокатов и разгромный сюжет программы «Вести. Дежурная
часть».
Очевидно, что НИКТО там НИКОГО не ждет. Да
и не больно надо – с них уже не слезут.
Поэтому мы отправились в Маймаксу. Если кто
не знает, то там располагается учреждение системы социальной защиты
«Маймаксанский психоневрологический интернат». Тем более там тоже недавно была
прокурорская проверка. Мысли, что после новодвинского скандала нас могут
не принять, не покидали до последнего момента.
Однако этого не случилось. Зайдя в помещение, мы
поговорили с вахтершей, попросили её связаться с директором
интерната. Узнав, что перед ней журналисты, вахтерша, кажется, стала немного
нервничать и говорить, что все в учреждении хорошо. Через пару минут
мы разговорились, и стало ясно, что женщина просто любит свою работу.
Это тот самый случай, когда хороший вахтер как надежный
вратарь – половина команды.
Чуть позже к нам спустилась и директор
учреждения – Евгения Шпанькова. В общении с ней мы
получили совершенно противоположный ширшенскому подход к делу –
ни минуты не сомневаясь, Евгения Викторовна согласилась ответить
на любые наши вопросы и предложила провести подробную экскурсию.
***
Маймаксанский психоневрологический интернат состоит
из шести отделений, из них три называются отделениями
милосердия (там проживают люди, которые не в состоянии самостоятельно
двигаться, кушать, обслуживать себя), и три общих, где также проживают
люди, которым необходим соответствующий уход, так называемое наблюдение.
Всего в интернате проживают 237 человек, 105 из
них в отделениях милосердия. Начали мы нашу экскурсию именно оттуда.
Но прежде
хотелось бы объяснить сам смысл нашего визита. Очевидно, что это
не была сверхсекретная миссия с проверкой. После инцидента
в Новодвинске и прочих подобных случаев в областных
медучреждениях стало ясно, что это общая беда и какое-то одно решение
не будет панацеей. Также по одному отдельному случаю нельзя судить
о всех психоневрологических интернатах.
Визит в Маймаксу был необходим больше для
успокоения. Известно, что в таких учреждениях живут особенные люди,
с весьма непростыми заболеваниями. В Маймаксу в основном
попадают бывшие пациенты Талажской психиатрической больницы. Нам очень хотелось
собственными глазами увидеть и убедиться в том, что живут они
в достойных условиях.
Оттого и беседа с Евгенией Шпаньковой
получилась предельно душевной. Периодически даже казалось, что директор общалась
с нами не как с журналистами, а как, например,
с молодыми начинающими специалистами, приехавшими в интернат
на практику или для общего ознакомления.
Как уже сказано, начали мы с отделений милосердия.
Зашли в палату, где отдыхали трое мужчин. Все очень
уютно. Места много. Есть телевизоры. Над кроватями (на стене)
у каждого проживающего висит необходимая персоналу информация о них:
дата рождения, даты поступления… и др.
Меню, кстати, как нам пояснили, разнообразное, несколько
так называемых столов, каждый для отдельной группы лиц (общий, для больных
сахарным диабетом…).
Кроме того, в палатах (и коридорах) установлены
рециркуляторы для обеззараживания воздуха.
А в одной из палат живет Галина
Афанасьевна – единственный здесь
участник Великой Отечественной войны. Женщина уже с трудом слышит
и видит. Кажется, она просто смотрела в стену. Тяжелое зрелище.
Радует лишь то, что за ней (и другими) организован достойный уход.
– У нас нет проживающих с острыми заболеваниями.
Есть ребята, которые могли бы жить дома, если бы родственники умели
за ними ухаживать, – пояснила директор
интерната.
Минут за двадцать
мы обошли несколько палат, пообщались с персоналом и заглянули
в прачечную. Попутно Евгения Викторовна рассказывала о специфике
работы в подобных учреждениях и вкратце знакомила нас с самими
проживающими интерната.
– Персонал, похоже, у вас дружный. Молодежи мало.
Сюда они не рвутся? – спросили мы.
– Персонал, конечно, дружный, ответственный. По-другому
в нашем учреждении нельзя. Ведь мы работаем с особенными людьми.
А молодежь, скорее, в принципе не рвется в подобные
учреждения. Это достаточно тяжело с психологической точки зрения. Синдром
выгорания никто не отменял. Поэтому у нас в интернате психолог
работает не только с проживающими, но и с персоналом, – ответила Евгения Шпанькова.
Что касается прошедшей прокурорской проверки, то она
выявила незначительные нарушения: необходимо приобрести дополнительно мебель,
например, стулья, шкафы. Были замечания по покраске кое-где стен.
Затем мы вышли на улицу.
Евгению Викторовну
сразу же окружили постояльцы. И выглядело это чрезвычайно мило.
Знаете, это можно сравнить с тем, как дети весь день не видят маму,
и вот она приходит с работы домой. Зрелище действительно душевное. Двор
мы обошли минут за 15.
Даже за такой небольшой промежуток времени директор
интерната успела выслушать и пообщаться с десятком человек.
У кого-то телефон сломался и он попросил новый, кто-то, кажется,
просто попытался поделиться тем, что у него на душе.
– Даже если мы какую-то просьбу сможем выполнить,
например, лишь спустя время, лучше человека успокоить и сказать: да, мы
все сделаем. Это их успокаивает, и они на какой-то отрезок времени
забывают о своей навязчивой идее, – пояснила Евгения
Шпанькова.
Мы тоже не остались без внимания. Один
из проживающих попросил его сфотографировать и пожелал попасть
в этот материал. Что ж, Анатолий, с радостью исполняем желание
и передаем вам привет.
Отметим, что у большинства проживающих
в интернате семей нет. Здесь живет много бывших хронических алкоголиков,
которые потеряли все из-за своей болезни. Понятно, что к таким людям
подход найти непросто.
В Маймаксанском психоневрологическом интернате это
получилось благодаря сплоченной работе коллектива.
Да, человек обычно хотел бы вернуться
в домашний уют и
к самостоятельной жизни. Согласитесь, что даже в шикарнейших
пятизвездочных отелях рано или поздно мы начинаем скучать по дому
и близким людям. Это нормально.
Главное, что мы увидели в Маймаксе, – это
искренность и забота персонала по отношению к проживающим. Это,
если хотите, и есть необходимый фундамент, на котором основана их
сложная работа.
Кроме того, мы посетили и столовую. Время было
к обеду, поэтому мы смогли посмотреть, чем здесь кормят. Как мы упоминали,
предлагаемая еда – в зависимости от личных особенностей проживающих.
А посуда, кстати, небьющаяся. Это меры безопасности, как сказала
Евгения Викторовна.
***
Для читателей мы поясним, что попадание в учреждения
подобного рода – отнюдь не приговор. Теперь мы точно знаем, что жизнь
в таких местах не заканчивается.
В Маймаксанкском интернате, к слову, есть
и специальная комната для занятия творчеством, здесь есть куча всего, чем проживающие могут
занять свое личное время.
Есть и спортивный зал с тренажерами, который,
правда, требует ремонта.
Все упирается в финансы. Эта тема вообще больная для
социальных учреждений. Оптимизация коснулась и их – были сокращения,
но духом никто не падает. Персонал делает все, что в их
силах – какие-то вещи приносят из дома или находят спонсоров.
Мы бы хотели поблагодарить персонал интерната и Евгению Викторовну лично – не просто за хорошую экскурсию и открытость, а еще и за поднятое настроение – смотришь на таких людей и думаешь: еще не все пропало, если есть такие обители доброты.