Почти год назад в Архангельском молодёжном театре состоялась премьера спектакля «Иллюзия договора» по мотивам пьесы французского философа-экзистенциалиста Жан-Поля Сартра «Мёртвые без погребения».
Непростую историю участников Сопротивления, проживающих последние сутки в ожидании неминуемой гибели, вынес на сцену молодой петербургский режиссёр Сергей Азеев. Зрителям он известен по работе в спектакле-триптихе «Смерть Норвегова» и мюзикле «Лёнька Пантелеев», представленном на фестивале «Европейская весна».
Уже ни для кого не является секретом одна из актуальных проблем современных театров. Всё чаще с репертуара снимаются глубинные спектакли, заставляющие зрителя по-настоящему думать и меняющие многое у него внутри. Им на смену приходит «коммерческое меню» — зрелищное, потребительское, пустое. Об этом же говорит и сам Азеев в своих интервью: всё чаще закормленный зритель ходит в театр не для того, чтобы погрузиться в себя, подумать о чём-то, а с целью легко и непринужденно провести время, «на других посмотреть и себя показать».
Запрос обмельчавшего зрителя или суровая «рекомендация» Министерства культуры? Ответ очевиден, но о нём не принято говорить. Независимые театры и молодые амбициозные режиссёры — другая история, особенно в театре Панова. Здесь они имеют возможность сказать то, о чём слишком убедительно просят молчать, ставя под угрозу государственное финансирование. Вопрос скорее не денег, а совести.
Актуальна ли история «Иллюзия договора» в контексте современной эпохи? Да. Актуальна ли она в контексте современного Архангельска? Ещё бы! Если есть потребность говорить о пытках в застенках, произволе власть имущих и гражданском расколе, то театр должен об этом вещать.
На сцене разворачиваются двадцать четыре часа жизни французских партизан, проваливших задание и попавших в руки к соотечественникам, которые приняли вражескую сторону во время Второй мировой войны. Но исторические события в этой постановке — лишь фон. О том, что происходит за пределами сцены, мы можем только догадываться, прислушиваясь к звукам старенького радио вместе с тюремщиками, которых сыграли Степан Полежаев, Антон Чистяков и Александр Берестень.
Актёры неплохо передают состояние персонажей. Зрителям наглядно «объясняют» мотивацию людей, способных на жуткие изощренные пытки. Перед нами предстает безумный садист Клоше, фанатичный идеолог Пеллерен, с неподдельной любовью смотрящий на портрет фюрера, и Ландрие — «просто выполняющий свою работу». Ничего не напоминает?
Обращает на себя внимание параллельность и «зеркальность» линий тюремщиков и пленников. Это подчёркивается не только с помощью взаимодействия актёров, но и приемами сценографии. Платформа, на которой разворачивается действие, сделана в форме креста. Это цельное пространство, в котором полицейские и заключённые меняются местами.
На зеркальном подиуме, разделённом на равные части, не спрятаться и не скрыться. Такое решение говорит о том, что, хотя граждане одной страны и оказались по разные стороны баррикад, их крест остается единым. Слишком очевидное решение, уже больше похожее на «разжёвывание».
Финал остаётся авторской загадкой, но каждому понятно — эти представители «потерянного поколения» уже не найдут места в мире.
Чтобы показать страдания и кровь во время пыток, режиссер метафорично использует красное вино, навевающее мысли о библейских сюжетах. Но сцены насилия показаны слишком притягательно. Слишком оторвано от жизни. То, что должно вызывать отторжение и ужас, эстетически завораживает, и от этого становится не по себе.
На первый взгляд, Азееву абсолютно точно удалось показать то, над чем заставлял задуматься Сартр: как меняются мировоззрение и мироощущение человека, с каждой минутой приближающегося к неминуемой гибели. Ведь именно ожидание встречи со смертью способно обнажить то, что сидит глубоко внутри у каждого, — страх, отчаяние, покорность, ненависть и, наконец, жажду жизни. Однако ни один из персонажей «Иллюзии договора» не раскрыт до конца, это лишь наброски характеров, во многом стереотипных. Создаётся впечатление, что ты видел каждого из них в широко прокатном голливудском фильме. Авторский промах или сценический ход — каждый решает сам.
«Иллюзия договора» — удачная попытка театра говорить о том, что происходит и сегодня: изощренные пытки в застенках, призрачная надежда на светлые перемены и раскол единого народа. У каждого из нас есть договор — с самим собой, обществом, Богом. Но именно перед лицом Ужасного становится понятно, что он — лишь иллюзия, а настоящее счастье жизни кроется в мелочах, таких, как звуки дождя, пение птиц, шелест листвы.
И очень хочется, чтобы к той эпохе, когда была написана пьеса, нас возвращала лишь музыка, доносящаяся из старенького радио.
Мария Коптяева