13 марта 1583 года царь Иван Грозный подписал указ о создании в устье Северной Двины у мыса Пур-Наволок города-порта Ново-Холмогоры. Впоследствии поселение стало называться Архангельском.
Архангельск никак не отмечает эту дату. И правильно: отмечать нечего, да и не время. Да и денег нет, собственно…
440 лет истории города. 440 лет взлётов и увядания, предательств и глупости, надежд и прожектов.
История Архангельска — это история девки, которую периодически матросили, а потом бросали. Портовой девки, отдающейся за так, а потом страдающей, всеми кинутой.
Вот, к примеру, Пётр Первый. Понаехал сюда со свитой, девок местных побрюхатил, разврату попридавался с Меньшиковым. Мужиков отсюда деревнями забирали на строительство флота — никто не вернулся, многие сгинули.
А потом Пётр I построил Санкт-Петербург, и вся торговля переместилась из нашего города туда. Ну, а затем и вовсе порт на Севере был обложен податями.
На века столица Поморья захирела.
Потом большевики вспомнили, когда потребовалась валюта. Стал Архангельск валютным цехом страны, лес повырубали, понавезли «химиков» в рабочие посёлки со всей страны. А потом опять забыли: так и остался стоять город, растерзанный индустриализацией.
Потом город на букву А. стал партийной кузницей: карьеристы всех мастей тут наращивали жирок авторитета и дальше мчались в Москву, а Архангельск в конце 70-х — начале 80-х сидел чуть ли не голодом — вся жрачка, пиво, колбасы, масло и сметана гнались в Нерезиновую и такие города, как Северодвинск.
Ну а после перестройки город попал под полнейшее разграбление — грабили и свои, и чужие, разворовывали так, что аж шуба заворачивалась.
В довесок и лица лишили: старый деревянный город с аутентичными мосточками оказался стёрт с лица земли.
И теперь Архангельск ничем не примечателен — типичный Мухосранск, Угрюминск, Тмутаракань, Задрищенск. Увы и ах.
Хотя есть ещё одно последнее, чего отнять не смогли. Это наша набережная с обалденным, пробирающим до мурашек видом на закат на Северной Двине. Но уже есть твари, которые хотят сделать из набережной пресловутое нечто, озаглавливаемое дурацким и непонятным словосочетанием «место притяжения». Иными словами, насрать и смыться.
Им здесь не жить. Как не живут здесь те, кто разворовывал муниципальную землю, собственность. Они отчалили в Сочи, кто в столицу, в Питер, а кто-то вообще в Чикаго.
Короче, каков папаша, такова и судьба. Не судьба у Архангельска получилась, а горькая судьбинушка.
Сейчас столица Русского Севера уютно расположилась в геополитической заднице мира. Архара — городишко с убывающим населением и дерьмовым климатом, с населением с дурной наследственностью, в которой есть всё: зэки, вояки, вертухаи, бандиты, рыбаки, проходимцы, лихоимцы, музыканты, танцоры, порноактёры, ссыльные, идиоты, карьеристы, подонки, тихушники, бездари и таланты. Полный набор несовместимых хромосом.
И каждый архангельский юноша по примеру Ломоносова мечтает отсюда срулить куда-нибудь поюжнее, в Сэйнт-Пи или Москоу, или на Северный Кавказ, или за границу, как теледивы типа Белявской. И неважно, кем и куда: в театры, на панель, в чиновники — да хоть доставщиком пиццы.
А кто остаётся? Только те, кому бежать или поздно, или некуда. Лишь считанные люди остаются в Архангельске из любви к родному краю — к закату над Двиной, к архангельским сплетням, родным лицам стервозных поморов.
Вот прямо как автор этих строк: 3 раза мог осесть в Москве и в Питере, но посылал все предложения к чертям. Так и остался в Архангельске, и теперь несчастлив. И в несчастье счастлив.
По-настоящему Архангельск любится издалека. Вот, к примеру, сидишь где-нибудь на Гоа, на пляже Палолем под пальмой — сытый, накуренный, чуть пьяный, море ласкает пятки, солнце греет попу. И всё вроде хорошо, а день этак на 10-й как защемит тоска по Архангельску, аж выть хочется.
***
Возвращаюсь к родному городу,
Возвращаюсь к родному холоду,
А теплей на душе становится.
Вадим Беднов — архангельский поэт, Царствие ему Небесное