Напомним, что это уже третий отзыв о нашумевшей выставке. Зато самый развёрнутый и самый эмоциональный из тех, что были опубликованы на нашем сайте. Больше фото с выставки смотрите в фоторепортаже.
«11 октября, пятница, 18:00. Открытие выставки. Вхожу. Народу полно, все чувствуют себя соучастниками действия. Никакой тебе красной ленточки, никакого официоза, даже министр культуры госпожа Яничек чувствует себя как рыба в воде и совсем не кажется чиновником.
Кругом интеллигенция, но не творческая, а просто интеллигенция. Ни художников нет, ни артистов, ни писателей, ни музыкантов. Только „Шёсть мертвых болгар“ звучат в записи и, как всегда у Трубина, модельное агентство Резицких своих красавиц показывает. Женская красота расслабляет, предложенный алкоголь, напротив, бодрит.
Приступаю к обзору. Зал превращён в лес, но какой-то супрематический, непонятный непосвящённому зрителю. Лес наполнен зверьём, начерченным по линейке прямыми почему-то линиями. Это художник так видит! Вот, говорят, был такой художник Альбер Делоне, так тот все кружочками рисовал.
А у нашего „гения места“ ни одного кружочка — одни прямые. Видимо, от аскетизма. Но не похож автор сего безобразия на аскета — ну никак. Весел, общителен, друзьями окружён и вообще какой-то он до подозрительности счастливый. Напрягает он как-то. Танк, а не человек, очень похож на тот английский танк, что стоит у „Полярного“ под дурацким колпаком. Этот же, но без колпака и весь в движении, творческом в том числе.
76 новых работ показывает сам, 76 работ — его жена Татьяна (она делает броши из бисера), работ 40 дал его брат и даже дочь Катя тоже показывает работы свои, правда, всего девять. Остальные работы представлены другими художниками. Как видите, количество Трубиных на выставке просто зашкаливает. И всё это при том, что приняты были почти все работы, что были показаны на выставкоме. Где же другие художники? Они что, лес не любят, зверья не любят или живопись делать не любят?
Спросил я об этом у художника Трубина — не дал художник Трубин ответа. „Разве пастух я братьям своим?“ — ответил. На том и разошлись. Пошёл я дальше по этому прямолинейному лесу. Вокруг звери и птицы, обитатели прерий всяких и саванн, тропических лесов и сельвы всяческой.
Что общего с нашим лесом имеют эти гепарды и львы, тем более обезьяны всякие? Символ наш, на всякий случай, — бурый медведь (спроси у любого политика, правильно ориентированного в российских реалиях!), а он-то как раз и обойдён вниманием мастера.
Почему? Хочется задать вопрос. Не даёт он ответа. Правда, на выставке есть орлы, и это радует, это как-то примиряет нас с действительностью. Орёл — он и в Африке (я имею в виду Архангельск!) орёл. Полезная птица. А вот с воронами явный перебор. Что это за интерес к столь неприятным существам, злые они какие-то: то добычу рвут, то друг друга, то помойку делят. Помойка, кстати, — это не намёк ли? Опять нет ответа — одни домыслы.
А вот жираф удался, почти двухметровый, из тех, что у озера Чад пасутся. Хотя опять же не у нас. А вот лосей у Трубина нет, хоть убей — нет ни одного родного нашего лося. Только у художницы Архангельской — она молодец! — одни лоси. И это правильно. Это патриотично…
Стою перед „Ночным ягуаром“: по спине ползет холодок, вроде лежит себе ягуар и не трогает никого, а глаза так и светят нездоровым блеском. А шкура-то хорошая, гламурная — дамы такие шкурки любят. Или они любят леопардовые? Но это без разницы.
А вот „Красный морж“, родной наш, северный. Не зря же нас, архангелогородцев, когда-то моржеедами называли. Мощное животное — чистый помор, но красный почему-то. Ну никак не может гений наш без намёков. Нельзя ведь все красить в цвет, какой тебе хочется. Скромнее надо быть — натуру наблюдать, а там не всё красное.
А вот и скульптуры. И тут всё не как у людей. Вот, скажем, у художника Сюхина все скульптуры настоящие, все из бронзы (тоже настоящей) и тяжеленные. А, главное, всем понятные и такие же, как в любом ином городе. Привычные то есть, будто всех их один и тот же человек лепил. Вот это лепка! Вот настоящий мастер!
А тут всё из деревяшек старых и металла ржавого. Явно мастер либо на материалах экономит, либо решил все берега Двины от мусора очистить. Хотя вполне экологично получилось.
Ещё вот одна скульптура, опять из дерева и железяки старой. Называется „Последняя бабочка“. Почему последняя? Я сам, например, этим летом несколько бабочек видел, и многие видели тоже. Далеко, значит, до последней бабочки. Что напраслину возводить? На наш век бабочек этих хватит.
Останавливаюсь перед „Оленем с грустными глазами“. Наше северное животное, отчего тогда такая библейская печаль в глазах? Где энтузиазм? Где тундра, покрытая ягелем? Где радость жизни? Нет никакой радости: одно предощущение превращения оленя в колбасу из оленины.
Вообще, этот Трубин задолбал своими проектами. Все художники как художники (а их, говорят, человек 80!), сидят себе тихонечко и никаких проектов не делают — понимают, что живопись в современном мире никому не нужна. Ни музеям (найдите-ка там современных художников — то тебе Шишкин, то Айвазовский!), ни людям (даже у людей состоятельных по стенам висят постеры и гобелены в золотых рамочках).
Не хочет Трубин во всё это верить, не хочет видеть очевидного. За последние года два сделал проектов своих штук шесть: и „100 портретов“, и „100 портретов Татьяны“, и „100 лет революции“, и „День рыбы“… Куда всё это девать? Кому всё это нужно? С вашими масштабами вам бы уехать куда-нибудь, господин Трубин. Туда, где это пригодится.
То-то радости нам всем будет. А то вы пишете в аннотации к выставке: „Пусть цветут все цветы“, а сами все эти цветы губите — не даёте им расцвести в тени своей. А тени не будет — глядишь, они и расцветут. Согласитесь, слишком вас много, даже одного, а за вами ещё и семья — и все художники. А — как помнится — „Боливар не выдержит двоих“. Даже двоих, а вас, простите, четверо».