У большинства архангелогородцев ещё не остыли воспоминания о массовой кампании по замене лифтов в 2018 и 2019 годах. Особенно хорошо драму помнят те, кто с больными ногами месяц за месяцем поднимался на свой этаж пешком, ибо рабочие из Средней Азии не торопились устанавливать лифт, Ростехнадзор не торопился его принимать, а УК не спешили вводить в эксплуатацию.
Если память прячет всё плохое, напомним, как это было.
Начиналось всё с бумажки: на дверях подъезда появлялось объявление о начале ремонта в мае, срок окончания — июнь. Около месяца ничего не происходило, лифты стояли. Спустя ещё какое-то время в подъездах появлялись люди в робах, осматривались. Бумажка на дверях менялась, теперь вместо конкретных сроков в ней присутствовала формулировка «до окончания работ».
Старый лифт демонтировали недели за две, потом от нескольких дней до месяца рабочие ждали новый лифт. Ставили его ещё недели за 3, а то и больше. Где-то месяцами. Причём работы шли неспешно — в день работали часа по 2-3. После этого начиналась мучительная бюрократическая волокита: подрядчик сдавал работу Фонду капремонта, Фонд пытался добиться аудиенции у Ростехнадзора, где два с половиной сотрудника старались принять лифты по всему городу.
Приёмка — отдельная история. Как правило, осмотр проводился чисто визуально. Документы в порядке? Принимаем. Не в порядке? Ладно, принимаем.
В официальной документации от Фонда капремонта встречались орфографические ошибки, но в конце обязательно стояла подпись контролирующего органа.
Допустим, приняли. Далее в «порочный круг» вступала управляющая компания, которой с этим лифтом ещё жить. Естественно, ни одна УК не хочет принимать неисправное оборудование (а, пожалуй, каждый третий лифт был построен с нарушениями).
А потом самая главная бумажка шла обратной дорогой в Ростехнадзор, от него в Фонд, оттуда подрядчику и ещё раз в обратном порядке.
В это время условный пенсионер уже полгода сидел на девятом этаже без лифта. Естественно, когда в людях зрел гнев, они начинали писать и звонить тем, кто, по их мнению, виноват.
И вот что отвечал людям пресс-секретарь Фонда в социальной сети Facebook, — далее цитата:
«Не нужно засирать мою личную страницу своими комментариями. Есть претензии — есть куда их отправить официально. Это первое. Второе — на объекте работает бригада, нанятая Мосрегионлифтом. Третье: сроки соответствуют графику. Четвёртое — лифты все новые, поставлены с завода».
Конец цитаты.
Парадокс, но, к примеру, в доме № 28 по улице Красных партизан люди рассказывали, что лифты не меняли с 70-х годов, но они если и ломаются, то не более, чем на полдня. Кряхтят, стучат, но ездят. В то же время новые подъёмники в домах на Воскресенской чаще стоят, чем поднимают людей. Если в подъезде 2 лифта, значит, один, скорее всего, работать не будет.
К слову, а хоть одно собрание собственников могло отказаться от визита бывшего начальника Фонда капремонта Бараева с заменой лифта в свой подъезд? Для каждого первого опрошенного объявление на двери было сюрпризом, поэтому можно утверждать, что подписи жильцов собраны не были. Фонд просто договорился с директорами УК и ТСЖ.
Вместо того, чтобы судиться с подрядчиками и ускорять процесс приемки, Фонд капремонта решил вложиться в пиар-кампанию своего фиаско. Бараев носился по всем медиа и рассказывал, как опасны старые лифты и как хороши новые. Впрочем, от вопросов ИА «Эхо СЕВЕРА» тогдашний директор Фонда убегал, пока хватало сил.
За два года тема немного остыла. Бараев покинул свой пост, уйдя в следующую подконтрольную государству структуру, а УК спихнули с себя ответственность. Остались только лифты, с которыми нам всем теперь жить.
Как упомянуто выше, существенный процент подъёмников просто не работает, в оставшихся то кнопки потеряют контакт с электросистемой, то лампочка треснет, то выпадет кусок облицовки. Лифты не отвечают собственным нормам: написано 400 килограмм, значит, встанут при нагрузке в 350. На пассажиров сверху капает смазка, каждый лифт воняет самым дешёвым пластиком.
Отлетают детали, скрипят узлы, двери не закрываются…
Вот застрял человек в лифте, звонит в свою УК, а там говорят: «Обращайтесь в АО „Нордлифт“». Внезапно выясняется, что кабина подъёмника — объект повышенной опасности, а значит, что управляющая компания не может его обслуживать. То есть собственники дома не владеют своим же лифтом.
Звоним в «Нордлифт», дозваниваемся не сразу. У данной фирмы, видимо, одна диспетчерская на весь город, и это при том, что львиная доля лифтов обслуживается именно нордлифтами. В диспетчерской поясняют, что поломку устранить невозможно, так как нет запчастей.
Якобы запчасти заказаны, но не приходят который месяц.
Стоит отметить, что в России всего два предприятия занимаются производством лифтов. Одно находится в южном Черкесске, второе — в Подмосковье. Они аффилированы между собой. По сути, хозяин там один.
Именно в начале 2018-го к ним пришёл огромный заказ на лифты по всей стране. Большие начальники не подумали, что мало потратить десятки миллиардов на новое оборудование. Как минимум, столько же нужно было вложить в их обслуживание, запчасти и логистику по доставке. А денег больше нет.
Теперь мы имеем тысячи неработающих лифтов по всей стране, которые не знают, куда спихнуть. Впрочем, выход есть: такие вот «Нордлифты» имеются в каждом городе. По сути, они занимаются обслуживанием подъёмников, а по факту просто ловят лицом все шишки.
К примеру, в Архангельске есть головная компания АО «Нордлифт». У этой фирмы имеется куча «детей»: «Нордлифт Соломбала», «Нордлифт Маймакса», «Нордлифт Майская горка» и так далее по каждому округу. У всех этих компаний один гендиректор — некто Алексей Сапожников. Он же является главным учредителем.
Вероятнее всего, столько юрлиц создано для обхода антимонопольного законодательства. Даже самый слепой сотрудник ФАС заподозрил бы неладное, когда одна частная организация обслуживает все лифты в городе. Фактически, так оно и есть, но по документам всё «чисто».
По данным базы «Контур.Фокуса», финансовые показатели каждого «Нордлифта» (кроме головного) близки к нулю. Зачастую, районные «Нордлифты» не имеют в своем штате ни одного официально-зарегистрированного сотрудника. При этом, Сапожников пытается выиграть госконтракты, заявляя свои же фирмы на конкурс. Как правило, в конкурсе участвуют, например, «Нордлифт Варавино-Фактория», «Нордлифт Соломбала» и главный АО «Нордлифт». Само собой, выигрывает последний.
В результате всей этой схемы получается, что массовую кампанию по замене лифтов провели и забыли. Ответственные структуры спустили концы в воду и самоустранились, а фактический монополист не может добиться запчастей к своему же оборудованию.
Русскому народу же придется все это как-то разгребать. Каким-то образом перестраивать картонные новостройки вместе с дряхлыми новыми лифтами, менять всю инфраструктуру, которую понастроили временщики. Неужели снова нужно «все до основанья, а затем…»?